Долли Нейл - Три месяца счастья

— По-прежнему потеря памяти, дорогая?

— Где ты нашел эту записку?

— Там, где ты оставила ее. У себя под дверью.

— Я не клала ее туда.

— Нет? Может быть, туда ее затащил сквозняк? — усмехнулся он.

— Ты ненормальный.

— Да, и настолько, что мог поверить тебе. — В голосе звучала злоба, хоть он и старался изо всех сил держать себя в руках.

— Я не писала этого. — Голова раскалывалась от напряжения, казалось, еще немного, и она упадет в обморок. Откуда взялось это письмо? Что, черт возьми, происходит? — Это не мой почерк, — сказала Анна. — И подпись не моя. Ее пытались подделать, но подпись не моя.

— Иногда и собаки летают.

— Но это так! — Глаза ее вспыхнули. — Неважно, веришь ты мне или нет, но это так. Я не писала этого. Я бы никогда такого не написала.

— Неужели?

— Нет. — Они посмотрели друг на друга, и ей страшно захотелось дотронуться до него.

— Тогда кто же это сделал? — Голос по-прежнему звучал резко, но уже не так уверенно. — Тогда почему ты уехала? Что заставило тебя уехать? — Было видно, как гордость борется с желанием узнать все.

И Анна не торопясь рассказала ему про Марию, про ее внезапно изменившееся поведение, про ее визит к ней в спальню на следующее утро после их близости. С каждым словом он становился все мрачнее и мрачнее.

Потом сел на кровать с суровым лицом.

— Почему ты не поговорила с отцом? Почему решила просто оставить записку?

Мария… Она замолчала, задумавшись.

— Ведь это письмо, конечно, написала Мария. Но откуда она узнала про Тони?

— Ответь же мне!

Она нахмурилась, пытаясь припомнить разговор, со времени которого прошла, казалось, целая вечность.

— Мария сказала, что случайно услышала твой разговор с отцом, — проговорила Анна медленно, — я хотела встретиться с ним, но…

— Но она сочла эту мысль не слишком удачной, и ты поверила ей.

— Да, — наконец припомнила Анна. — Она сказала, что этим я поставлю его в неловкое положение, что ему придется держать меня здесь из-за чувства долга. Я поверила. Видишь ли, накануне вечером она была такой милой, что я…

— Ты позволила себе стать игрушкой в ее руках. — Он тяжело вздохнул, задумчиво глядя вдаль невидящим взором, и произнес: — И я тоже. Она узнала о твоем парне от меня. Приехав сюда, стала расспрашивать меня о тебе, есть ли у тебя кто-нибудь. Я разозлился. Тема была очень неприятна мне, и я ответил, что у тебя был парень по имени Тони, но это все уже давно в прошлом. Сам не понимаю, почему так злился при мысли, что у тебя был мужчина. Но тем не менее, это так. Потом я забыл об этом разговоре напрочь, а она нет. — Он вздохнул и устало закрыл лицо ладонями. — Я всегда знал, что она умеет подтасовывать факты, но не думал, что так хорошо. Ей был нужен я, и когда я отверг ее, в ней поднялся гнев оскорбленной женщины. Видишь ли, Мария — единственный и поздний ребенок у родителей. Они избаловали и испортили ее. Она отправилась учиться за границу, и поначалу я надеялся, что там она поймет, ее природный ум — куда более сильное оружие, чем ее внешность и деньги. Вернувшись в Италию, она взяла на себя руководство отцовской компанией и использовала в работе исключительно метод кнута. Просто упивалась властью.

Я не задумывался, на что она пойдет, чтобы отделаться от тебя. А мне следовало подумать об этом. За день до отъезда она пришла ко мне с последней мольбой снова быть вместе, но я ответил, что об этом не может быть и речи, что ты уже собираешься лететь со мной в Италию. Думаю, в этот момент и появился ее план.

Она осыпала тебя извинениями, а последний удар решила нанести в день своего отъезда. Она не могла подслушать наш разговор с отцом, потому что такого разговора просто не было. Разве можно сказать отцу нечто подобное? Да он просто убил бы меня на месте.

— Я так расстроилась, что была не в состоянии соображать трезво. Но как она могла узнать, что я поведу себя именно так?

— Она и не знала этого. Лишь заронила семена, предоставив дальнейшее судьбе.

Анна молча кивнула. Все это было выше ее понимания.

— Наверное, это она написала тебе письмо… Она знала, что я попадусь на эту удочку, потому что…

— Что «потому что»?

— Потому что… — Он пристально посмотрел на нее. — Ты — моя слабость, моя Ахиллесова пята. Еще никогда в жизни я не был так уязвим.

У нее бешено забилось сердце.

— Мысль об этом парне и о тебе действовала на меня, как красная тряпка на быка. Ведь он нравился тебе. Я как-то не подумал, что не стоит бояться того, что было в прошлом. Может быть, стоит остерегаться Роберто — он в настоящем. Я почувствовал себя так, словно меня изо всей силы ударили в живот. Даже хуже.