Лорин Батлер: Просто пришла любовь…

Будучи еще совсем девчонкой, она с благоговением смотрела на Ленарда, уважала его и… любила, но он не догадывался об ее чувствах. Для Ленарда Клеменси была просто соседской девчонкой, которую он время от времени дразнил или смешил какой-нибудь выходкой.

Клеменси вспомнила, как таяла, когда его выразительные темно-карие глаза останавливались на ней. Ей хотелось побыстрее вырасти, чтобы можно было встречаться с Ленардом, она дико ревновала его ко всем красивым девушкам, которые буквально роились вокруг.

Впрочем, миссис Рейнер обо всем догадывалась. Она интуитивно чувствовала, как Клеменси относится к ее сыну. При воспоминании о миссис Рейнер к горлу Клеменси подкатил комок. В ней она находила все, что хотела бы видеть в родной матери, которую не помнила. Мэри была добрая, веселая, искренняя. Клеменси могла говорить с ней обо всем на свете…

Именно мать Ленарда обучила ее верховой езде, от нее же Клеменси многое узнала о фермерском труде, о виноградарстве — именно Мэри Рейнер, а не отец привила ей любовь к земле.

Прошло уже полтора года, как Мэри умерла… Клеменси в отчаянии стиснула руки. Одному богу известно, как она будет выбираться из положения, в котором оказалась.

Клеменси встала с дивана и, по-прежнему не зажигая света, направилась к лестнице, которая вела наверх. Ей не хотелось больше думать о прошлом, она слишком устала за день, да и на душе было слишком горько. Сейчас она поднимется наверх, примет ванну и обо всем забудет…

Вдруг входная дверь скрипнула, раздался щелчок выключателя, и под потолком гостиной ярко вспыхнула люстра. В проеме двери стоял Ленард Рейнер.

— Ты даже не попрощалась со мной, — сказал он. — Я думал, ты вернешься… И почему ты целых десять минут не включала свет?

Клеменси вдруг почувствовала, что злость на Ленарда сменяется сожалением. Ей хотелось прогнать все эти мысли о долгах, об отношениях Ленарда с ее отцом и, как в прошлом, во всем поверить ему. Ведь она всегда любила его…

Ленард продолжал, не мигая, смотреть на нее, только теперь в его взгляде стало больше нежности.

— Мне очень больно видеть тебя такой грустной, Клеменси, — сказал он. — Мое сердце просто обливается кровью.

Она глубоко вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Ленард скользнул глазами по комнате и тотчас увидел большие коробки, перетянутые багажной лентой.

— Я никогда не желал такого финала, — с горечью пробормотал он. — Я даже не знал, что ты начала упаковывать вещи. Представляю, как ты переживаешь.

— Здесь прожили три поколения нашей семьи. Конечно, чтобы все разобрать, рассортировать потребуется уйма времени.

— И куда ты денешь вещи? Отвезешь на какой-нибудь склад и сдашь на хранение?

Клеменси пожала плечами.

— Мне посоветовали все распродать. Наверное, так я и поступлю, однако семейные реликвии оставлю: они связаны с дорогими воспоминаниями. — Она старалась казаться практичной и спокойной, но на самом деле сердце ее обливалось кровью.

— Ты ведь любишь свою усадьбу, не так ли? — участливо спросил Ленард.

— Конечно…

Их взгляды встретились.

— Что бы ты обо мне ни думала, я никогда не желал, чтобы ты рассталась с родительским домом. Кстати, да будет тебе известно, первым кредитором твоего отца был не я, а моя мать. И она дала ему денег из бескорыстного побуждения помочь. Ты очень нравилась маме, Клеменси.

— Мне она тоже нравилась. — В ее голубых глазах блеснули слезы. — И это был великодушный поступок со стороны миссис Рейнер!

— Не плачь, Клеменси.

— Я и не плачу, — сердито возразила она и смахнула слезинку, покатившуюся по бледной щеке.

Ленард вплотную подошел к ней и нежно обнял за плечи. Клеменси прильнула к нему и медленно подняла глаза. Когда он ласково прошептал ее имя, Клеменси вдруг захотелось, чтобы Ленард поцеловал ее, и это желание было настолько сильным, что она на миг позабыла обо всем на свете, думая только об одном — о поцелуе Ленарда.

В следующую секунду он приник к губам Клеменси, и она почувствовала, как по телу разливается блаженство. В течение нескольких лет Клеменси тайно мечтала, что когда-нибудь Ленард поцелует ее, тысячу раз представляла, какой это будет нежный и страстный поцелуй, но ей было невдомек, какую бурю эмоций этот первый поцелуй вызовет в ней.

Но уже через мгновение Клеменси вернулась к суровой реальности. Она вспомнила умирающего отца, вспомнила его ненависть к Ленарду Рейнеру. Отец назвал его «расчетливым, жестоким, безжалостным». Эти слова отдавались сейчас в ее мозгу, как удары гонга, и звучали горьким упреком. Клеменси почувствовала себя бесконечно виноватой перед отцом, а страсть, которую всколыхнул в ней Ленард, расценила как предательство по отношению к памяти отца.