Ронда Гарднер - Мечта Оливии

Дольчи появилась через час. Она обняла Оливию, потом отступила на шаг назад и внимательно оглядела.

— Ты так здорово выглядишь! Где ты так загорела, далеко?

— Да. На Багамах.

— На Багамах? — У Дольчи округлились глаза. — А почему бы и нет? Если нет возможности спасти корабль, то можно позволить себе гульнуть, пока он идет ко дну.

— Нет, не в этом дело… — Оливия взглянула на Дольчи, которая ничего не знала ни о Риа, ни о ее роли в том, что произошло, и рассмеялась:

— Это длинная история, когда-нибудь я тебе ее расскажу.

Дольчи улыбнулась:

— Расскажи хотя бы о южном солнце, теплых лунных ночах, потрясающих мужчинах. Могу поспорить, что ты здорово провела время.

Оливия почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она поспешно отвернулась.

— Оливия. — Дольчи тронула ее за плечо. — В чем дело? Я что-нибудь не то сказала? Оливия тряхнула головой.

— Нет, нет, не говори глупости. Я просто поздно легла и не выспалась как следует.

Несколько часов они провели, разбирая бумаги. На следующий день Оливия стала обзванивать клиентов, которые исчезли после скандала.

Первые звонки дались трудно. «Хелло, — приветливо говорила она как ни в чем не бывало. — Мы интересуемся, приняли ли вы какое-то решение относительно вашей гостиной?» А потом, сжав пальцы, ждала ответа.

Никто не бросил трубку. Но никто не выразил желания прийти подписать контракт. Однако несколько человек сказали, что да, действительно, пока еще не решили этот вопрос. А трое выразили намерение зайти на неделе и переговорить.

Успех придал ей мужества. Оливия перевела дыхание, придвинула аппарат и снова стала названивать. Эти звонки дались ей намного труднее: теперь она звонила людям, которые аннулировали свои заказы после разразившегося скандала.

Некоторые заказчики сразу бросали трубки. Но другие говорили, что они еще не заключили других соглашений, и проявляли заинтересованность во встрече.

Через несколько дней в студию потянулись клиенты. К концу недели дела стали налаживаться. У «Мечты Оливии» снова появились заказы, не так много, чтобы можно было говорить о прибыли, но достаточно, чтобы появилась надежда на выживание. Оливия работала двадцать четыре часа в сутки, конструировала, делала наброски, вела льстивые разговоры с кредиторами о продлении и снисхождении.

К концу недели она довела себя работой до полного изнеможения, что и было отмечено Дольчи:

— Так больше продолжаться не может, — заявила она.

Оливия положила карандаш и утомленно потерла виски. Дольчи была права, она вконец измоталась. Но ее доводили до изнеможения не дни. Ночи. Долгие, пустые часы в темноте. Она не могла изгнать из сознания мысли об Эдварде, перестать видеть его во сне. Она страстно отдавалась ему, а когда просыпалась и возвращалась к реальности, ее сердце билось еще сильнее, потому что сны говорили о ее женской слабости в попытках преодолеть желание. По крайней мере, Эдвард перестал звонить. В конце концов, что толку выплескивать свою злость автоответчику?

— Оливия?

Она подняла голову. В дверях со встревоженным видом стояла Дольчи.

— Почтальон только что принес…

Она подала конверт от юриста Чарлза Райта с отметкой «заказное». Оливия внимательно прочитала письмо, потом подняла глаза на Дольчи.

— Здесь говорится, что я просрочила уплату долга.

— Долга?

Оливия покачала головой. Не было никакого долга, уже не было. В своем завещании Чарлз Райт позаботился об этом, и, конечно же, его юрист знал об этом.

— Это ошибка, — сказала она. — Я разберусь с этим.

Она позвонила юристу. Тот был любезен, почти извинялся перед ней. У него не было иного выбора, кроме как послать ей это письмо, объяснил он.

— Вы правы, мисс Харрис, там было дополнительное распоряжение. Но оно опротестовано.

— Кем? — спросила она.

В этом вопросе не было необходимости. Она знала ответ еще до того, как юрист дал его ей.

— Приемным сыном Райта Эдвардом Арчером.

Оливия закрыла глаза.

— Потому что акции завещаны Риа Боском? — спросила она спокойно.

— Вы знали об этом? — Он вздохнул. — Да, это дело улажено. Арчер разыскал мисс Боском. Он провел переговоры, и они пришли к соглашению, которое устроило обоих.

— Хорошо, но, в таком случае, я не понимаю…

Юрист откашлялся.

— Он опротестовывает завещание отчима в той части, что касается вас. Даже если ему откажут в иске, боюсь, что пройдет слишком много времени.

Оливия хотела сказать что-то вежливое, но у нее перехватило дыхание. Как мог Эдвард так поступить с ней? Он получил то, чего хотел, — контроль над этими акциями, — чего еще ему надо? Или он добивается разорения «Мечты Оливии» в отместку за то, что она ушла от него?