Карен Брукс: Незваный гость

Свернувшись клубком в объятиях Дуга после ночи, наполненной любовными утехами, Трейси сонно прошептала:

— Это ничего не меняет между нами, знаешь ли.

— Ты немного передергиваешь. Мы только что доказали, что между нами никогда ничто не менялось.

— Кое-что нет, — признала она. — Но, Дуг, брак это больше, чем просто секс.

— Уж не думаешь ли ты, что я этого не понимаю? Поэтому я и вернулся. Я осознал, наконец, что такое любовь и обязательность. Именно это я пытался показать тебе каждодневно после своего возвращения. У меня было время для экспериментирования, и я обнаружил, что спать с женщиной еще ничего не значит, если оба партнера не разделяют одни и те же ценности, если они не смеются вместе, как смеемся мы, или не ссорятся, как ссоримся мы.

Трейси провела пальцем по его груди:

— Или не мирятся, как миримся мы.

— Ты так это называешь? Примирение?

— А ты как называешь?

— Я это называю: заниматься любовью с женщиной, которая означает для меня больше, чем что-либо в мире.

Этими мягко произнесенными словами для Трейси завершились внутренняя борьба и внешняя война. Насколько она понимала, Дуг Магир вернулся домой навсегда…

Трейси совсем забыла о ежегодном церковном пикнике, пока Дуг не напомнил ей. Он нежно шлепнул ее по попке.

— Поспеши-ка на кухню, лентяйка, и приготовь чего-нибудь вкусненького, если рассчитываешь, что я поставлю на твой ланч. Не то тебе придется разделить его со стариком Кэлебом. Плешивый простак давно положил на тебя глаз.

— Кэлебу семьдесят пять.

— И он до сих пор проворен, как петушок.

Трейси поднялась на колени над Дугом и грозно посмотрела на него. Но, будучи в чем мать родила, она не столько пугала, сколько провоцировала.

— Дуг Магир! Если ты позволишь Кэлебу Паркеру — как бы проворен он ни был — выиграть у тебя мой ланч, нынешняя ночь станет последней, которую ты проводишь в моей постели, предостерегла она.

— Мы не в твоей постели, — напомнил он ей, — а в моей, но я намерен в корне все изменить сегодня же ночью.

— Вот как? — откликнулась Трейси, устраиваясь поуютнее в его объятиях. — Что-то я не помню, чтобы предложила тебе разделить со мной мою постель.

— Ну, тогда и ты не сможешь пользоваться моей постелью. В этом матрасе полно комков, и он к тому же мал даже для карлика. Уже сколько недель мои ноги свисают с него. Удивительно, что в них не нарушилось кровообращение, — он пошевелил большими пальцами ног. — Видишь, они уже синеют.

Трейси подергала его за темные волосы на груди.

— Это единственная причина, по которой ты хочешь разделить со мной мою постель? Только чтобы твои ноги не свисали?

— Ну, твоя постель обещает и другие преимущества, — тихо заметил Дуг, возбуждающе проводя пальцем по окружности ее груди и продвигаясь к ее розовому соску, который уже напрягся в мучительном ожидании его прикосновения.

— Не покажешь ли мне, какие именно? — искушающе поддразнила она.

— Если покажу, мы останемся без ланча. Не будет и пикника, а наш сынок разрушит весь дом, пока мы будем наверстывать потерянное время.

— Ну вот, все испортил! После своего возвращения ты столько раз отвозил Дональда к моим родителям. Почему тебе не хватило ума отвезти его к ним вчера?

— Да потому, что ты отправилась на свидание с другим мужчиной, — сухо напомнил он ей. — И мне нужна была здесь компания, чтобы не сойти окончательно с ума.

— А ты сходил с ума? — полюбопытствовала она.

— Скажем так: останься ты с Джонни здесь еще на пару минут, и изображаемая мною улыбка слиняла бы, а я врезал бы парню так, что он улетел бы в свой «Морти».

— Как хорошо, что Джонни Рей не знал этого. Он никогда бы не простил мне того, что я уговорила его на свидание.

— Так это ты уговорила его? — весело спросил Дуг.

— Угу.

— Ну-ка, расскажи подробнее. — Она попыталась сползти с края постели, но он прижал ее к себе: — Давай, рассказывай!

— Не хочу. Боюсь, потеряю свое преимущество.

Он долго всматривался в ее глаза, потом провел пальцем по ее губам. Приятная теплота наполнила сердце Трейси, а по ее позвоночнику заплясали искры.

— Разве ты до сих пор не поняла, что всегда будешь иметь преимущество передо мной? Я люблю тебя больше всего на свете.

Она сверкнула на него глазами, чувствуя, как ее сердце заполняется жаром счастья.

— Больше, чем блинчики с голубикой?

— Больше.

Трейси в задумчивости поджала губы, потом спросила дразнящим тоном:

— Больше, чем леденцы и чем катание на карусели?