Александра Плен - Запасная мечта (СИ)

-А кто был управляющим ранее? И что с ним стало?

-Уволил, месяц назад, - засмеялся Генрих, - так что ты очень кстати. Проворовался, стервец. Пользуясь тем, что я месяцами тут не бываю, разорил подчистую хозяйство, утверждал, что оно не приносит дохода, и мне приходилось тратить огромные суммы, чтобы хоть как то держать замок в порядке.

-Ясно, - ответила я, мы въехали в ворота.

Запустение, грязь и нечистоты, прямо во дворе, неприятно поразили меня. Работы непочатый край...

Меня представили как новую экономку слугам, их выстроился в гостиной целый полк. Взгляды в основном пренебрежительные и неприязненные. Видя, как я сидела на руках графа, что они еще могли подумать? Но я не собиралась оправдываться. Тем паче, что в дальнейшем мне придется вполне открыто ходить к нему в спальню. 'Да, я не только экономка, я еще и любовница графа. Мне все равно, что они будут обо мне думать, мне просто нужна работа'. Вещей со мной не было, поэтому нечего и рассиживаться. Присмотрела горничную по-миловиднее и попросила провести меня в спальни. Я выбрала себе красивую, немного запущенную сиреневую комнату с ванной, на втором этаже. Попросила позвать несколько девушек с тряпками и ведрами с водой убрать здесь. Громкий голос графа разносился по двору, управляя разгрузкой обоза, а я уставшая от дальней дороги задремала в кресле прямо в одежде.

Договор о найме мы подписали на следующее утро. В договоре фигурировало вознаграждение в сто золотых в месяц (что было очень щедро, даже для такого огромного хозяйства как это), я настояла на маленькой приписке, что в случае, если граф решит жениться, я покину замок, прежде, чем невеста переступить этот порог.

-Да не собираюсь я жениться, - злился граф, наверное он очень не любил, когда его принуждали к чему-то.

-Я настаиваю, может быть вам захочется через пять лет наследников? Я не хочу маячить перед вашей супругой, выслушивая истерики и обиды.

-Ладно, - согласился Генрих, - как хочешь, слово лорда. Если соберусь жениться - договор расторгнут, а пока...- Одним слитным плавным движением он подхватил меня на руки, - ты - моя, девочка... И не смей мне отказывать, - прошептал он, я смотрела в его загорающиеся страстью глаза и понимала, что отказывать никто не собирается.

Его губы начали порхать, целуя лоб, щеки, шею. Хриплый голос шептал, задевая зубами мочку уха, какая я красивая и желанная. Какие сладкие у меня губы и вкусная кожа, он пил меня без остатка, покусывал каждый пальчик, целуя в центр ладошки, и медленно раздевая понес в спальню. В этот раз больно не было. Совсем наоборот. При свете дня я, красная как рак, лежала на прохладных простынях, вздрагивая от пережитого первого в своей жизни наслаждения. 'Так лучше', - шептал мне в ухо Генрих, 'так гораздо лучше'. Его страстный взгляд охватывал меня всю, от алеющих щек до кончиков пальцев на ногах. Я пыталась прикрыться простыней - мне не дали. Граф лежал рядом, упершись на локоть и пристально меня разглядывал.

-Мы награбили с Рудольфом в прошлом походе много ценного, но самое дорогое мое приобретение, это ты, - медленно произнес мужчина, и склонился к губам.

Потихоньку, шаг за шагом, замок начал преображаться. Сначала в спальнях стали сверкать стекла в окнах, исчезла пыль, портьеры приобрели свой яркий первоначальный оттенок. Потом во дворе перестали ходить куры и свиньи и чистый песок, что я закупила в соседнем карьере, покрыл его красивым золотистым покрывалом. Не скажу, что было легко. Пренебрежение слуг, взгляды искоса, хмыканье в сторону, сплетни о постельных подвигах экономки, ничего из себя не представляющей как управляющая, а только и умеющая, что ублажать графа в кровати. Было все. Я это вынесла, сцепив зубы увольняла лентяев и сплетников, одним махом выгнала кухарку, посмевшую принести мне сгоревший завтрак, а на мою просьбу приготовить новый, заявившей, что таким как я, лучшее не положено. Дала отворот поворот половине горничных, умеющих только чесать языки и кувыркаться на сеновале с конюхами. В моем распоряжении были деньги графа и его сильная поддержка, которую я нещадно эксплуатировала, если не удавалось продавить своим авторитетом. Через пару месяцев в поселке знали все торговцы и купцы, что считать, складывать и умножать я умею лучше их и пытаться меня обмануть, значит нажить непримиримого врага в моем лице, и возможно, в лице графа. А его боялись все.

Генрих периодически исчезал на недели, потом так же стремительно врывался в мою жизнь и постель, дарил что-нибудь драгоценное и опять уезжал. Когда первый раз он преподнес мне изумрудное ожерелье, я отказывалась его брать с упертостью барана.