Элизабет Харбисон - Если туфелька впору

— Не могу.

— Почему?

— Потому что принцесса Друсил приказала. Мне очень жаль, но она обещала хорошо заплатить, а у меня семья, трое детей, о них надо заботиться.

— Сиин, выпусти меня немедленно или ты вообще лишишься работы!

— Пожалуйста, постарайся понять, Лили, — попросил он. — Ничего личного тут нет.

Девушка попыталась нащупать выключатель. Ничего не нашла. Единственное, что можно было понять, — она оказалась в какой-то крохотной кладовке.

— Сиин! — крикнула она. — Еще не поздно все исправить. Просто открой дверь.

— Перебьешься, — сказал Сиин, и Лили услышала удаляющиеся шаги.

Лили прижалась к двери. Эта комната — не тюрьма, во всяком случае не планировалась как тюрьма, значит, тут нет каких-нибудь хитрых приспособлений против побега. Вероятно, это просто гардеробная. Девушка подняла глаза, постепенно привыкающие к тусклому освещению, и заметила фрамугу, находящуюся высоко над дверью.

То, что надо!

Если удастся найти в темноте какие-нибудь подручные средства, то можно выбраться через фрамугу. Она поискала на ощупь и наткнулась на жесткую картонную коробку. С некоторым усилием перевернула ее вверх дном и встала на нее.

Вес коробка держала удовлетворительно, но приблизила ее к окну все же недостаточно. Лили снова начала шарить вокруг, и тут ей повезло обнаружился пластмассовый ящик. Очень тяжелый, поэтому пришлось вытряхнуть все содержимое перед тем, как подтащить его к коробке и водрузить наверх.

Забраться на сооруженную пирамиду было непросто. Девушка подоткнула платье повыше, больше волнуясь о его сохранности, чем о себе.

Когда стало ясно, что и выбраться и сохранить платье одновременно невозможно, она снова спрыгнула вниз и сняла платье, а потом опять забралась наверх, держа его в руке.

Лили наполовину торчала из фрамуги, когда услышала, что кто-то объявил через микрофон:

— А теперь, дамы и господа, его высочество принц Конрад из Белории!

И гром аплодисментов.

Лили застыла. Следует подумать об осторожности и ради него тоже. Нельзя компрометировать принца, свалившись в толпу в одном белье и туфлях.

Аккуратно, прислушиваясь к каждому звуку, она выбралась из окна.

К счастью, вокруг никого не оказалось, когда Лили плюхнулась вниз, но лишь только она натянула платье, появилась принцесса Друсил.

— Выбралась все же, тварь!..

— Принц Конрад навряд ли посмотрит сквозь пальцы на сделанное вами.

— Принц Конрад навряд ли посмотрит сквозь пальцы на сделанное, тобой, паршивка, если ты вынудишь меня обнародовать эту запись. — И извлекла откуда-то диктофон. С самодовольным видом нажала на кнопку, послышались голоса Лили и Конрада.

— У меня есть для вас предложение.

— Предложение? Какое?

— Пожалуйста, присядьте на минутку и хорошенько подумайте, прежде чем дать ответ.

— Вы заставляете меня слегка нервничать, ваше высочество.

— Вижу. А я думал, вы из тех, кто никогда не нервничает.

— При обычных обстоятельствах не нервничаю. Так что, может, вам стоит побыстрее сказать, что у вас на уме?.

— Мне требуется женщина, изобразившая бы мою подружку на эту неделю. Некто, чье имя пресса могла бы обсуждать в смысле… любовного интереса.

— Вы просите меня подобрать вам… наемную сопровождающую?

Принцесса Друсил выключила магнитофон.

— Хотите послушать дальше?

— Нет.

— Теперь так. — Друсил убрала проигрыватель. — Если запись выйдет наружу, принц окажется в весьма сложном положении.

Вероятно, мысленно согласилась Лили.

— Как вам удалось вторично поставить в номере жучок?

— Ваш приятель Сиин был чрезвычайно услужлив. Чрезвычайно.

— Неужели вы способны так скомпрометировать вашего пасынка? — спросила Лили. — Вырванная из контекста, запись звучит чудовищно.

— В контексте резонанс будет не тот. Но если ты немедленно уберешься, возможно, я об этом забуду.

— А если нет?

— Внизу ждет голодный репортер в лице мисс Каролины Хортон. Выбор за тобой. Так что?

Конрад подошел к микрофону и произнес краткую речь, превознося заслуги отца. Речь готовилась заранее, так что слова подбирать ему не пришлось, но мысли его витали там, где сейчас пребывала его дама. Он высматривал в толпе Лили и не находил, и чем больше времени проходило, тем сильнее он беспокоился, что она ушла.

Делая необходимые заявления, он пытался игнорировать тот факт, что единственная женщина, которая ему небезразлична, видимо, бросила его.