Лора Эллиот - Легенда о любви

Он шагнул к ней и взял за плечи.

— Глупости. Легкий приступ меланхолии. В твоем возрасте это бывает. Это пройдет, киска.

И лучшее лекарство от этого — шумное, веселое общество. Уверяю тебя, среди людей тебе станет легче. А у нас с тобой целая жизнь впереди. После того, как мы поженимся, у нас будет уйма времени на то, чтобы узнать друг друга.

А теперь поехали, нам пора. — И он, держа ее как ребенка за руку, повлек за собой к двери. — Кстати, сегодня на вечеринке будет один интересный режиссер. Тебе не повредит познакомиться с ним.

Да, зря она затеяла этот разговор. До этого человека не достучаться. Но ей всего двадцать один, а ему сорок. У него большой жизненный опыт. Возможно, он прав. Кроме того, она начинающая актриса, и ей нужно учиться держать себя в руках.

Вечеринка началась как обычно, очень чинно и благопристойно. Кавалеры и дамы скользили по розовому мрамору зала, ярко освещенного хрустальными люстрами, обменивались приветствиями и комплиментами, потягивая коктейль или шампанское из хрустальных бокалов. В разных углах зала на мягких диванчиках, обтянутых парчой, сидели, попыхивая дорогими сигарами, отцы нью-йоркского бизнес-мира в окружении актрис, моделей, хорошеньких секретарш… Жен на «закрытые вечеринки» не приглашали.

Тим Кэпшоу увлекал Джессику за собой от одной группы гостей к другой.

— Киска, нам нужны вон те ребята, сидящие в дальнем углу. Ты должна блеснуть, — шепнул он ей на ухо и незаметно кивнул головой.

Трое сбитых, гладких, лоснящихся «тюленей», развалившись на диванчике, отрешенно поглядывали на движение и суету в центре зала.

Курили, лениво перебрасывались короткими фразами.

Джессика сделала милое личико и, косо посмотрев на Тима, процедила:

— Не сомневайся, дорогой. За месяц я хорошо усвоила свою роль.

Они приблизились в диванчику, и лица «тюленей» оживились.

— Рад видеть тебя, Тим, — сказал один из них, протягивая Тиму руку.

— Я тоже, Джефф, — ответил Тим, пожимая широкую ладонь.

— Присоединяйтесь к нам. И познакомься: это Дэниэл Нортон — владелец нефтяной компании в Нью-Джерси, а это Стенли Уотерс — банкир из Оклахомы.

— Привет, Тим.

— Привет. Рад познакомиться.

Последовал обмен рукопожатиями.

— И позвольте представить вам Джессику Роджерс, очаровательную юную актрису, — добавил Тим.

Джессика шагнула вперед, элегантно протянула ручку, и глазки «тюленей» в один миг превратились в кисель. Каждый из них по очереди отпечатал на ее ручке липкий поцелуй.

Потом Джессика и Тим уселись на соседнем диванчике, и между мужчинами завязался разговор, в котором Джессика ровным счетом ничего не понимала. Она сидела и, как механическая кукла, кивала головой то в одну, то в другую сторону, хлопала глазами, бессмысленно улыбалась и отхлебывала из высокого стакана изумрудный мятный коктейль.

Вскоре в соседнем зале заиграла музыка, и гости вечеринки хлынули потоком на ее зов.

— Что-то мы все о делах и совсем забыли, что среди нас находится прекрасная дама. Разреши пригласить ее на танец, Тим, — неожиданно сказал один из «тюленей»: то ли Дэниэл Нортон, то ли Стенли Уотерс. Джессика не потрудилась запомнить, кто из них кто. За последний месяц такое количество разнообразных Нортонов и Уотерсов приглашало ее на танец, что теперь ей было безразлично, как эти люди зовут себя и чем занимаются.

— Только с позволения дамы, — ответил Тим и одарил Джессику самой ласковой улыбкой, на которую только был способен.

— С удовольствием. — Джессика убедительно изобразила радость и встала.

«То ли Нортон, то ли Уотерс» подал ей руку и повел в мерцающий разноцветными огнями полумрак соседнего зала.

Какой же все-таки Тим негодяй. Подлый, низкий, развратный, бесчувственный мерзавец.

Джессика с трудом протискивалась между разгоряченными телами танцующих.

Вечеринка набирала обороты. В удушливой атмосфере висел запах угара и порока.

Как он мог? Как он мог бросить ее, как кусок мяса, на съедение этим бездушным акулам? И сбежать. Он думает, что она не видела, как он хлопал по заднице какую-то рыжую девицу и потом вместе с ней, прячась за чужими спинами, поднялся на второй этаж. Господи, почему она раньше не видела, с кем связалась? Какая же она дура. Наивная, беспросветная дура.

Обида, как кислота, разъедала нутро. Гнев наступал на горло, душил. Слезы, подавленные гневом, просились на волю, но не могли высвободиться. Ей хотелось разрушения. Просто взять и смести с лица земли весь этот продажный, лживый, порочный мир. И в первую очередь Тима Кэпшоу!