Ирина Щеглова: Подарок Сахары

Впереди у нас были целые сутки, и любезный Гена предложил устроить экскурсию по городу.

Разумеется, мы согласились. Я читала в Интернете, что Алжир раньше был французской колонией, потом алжирцы отвоевали у французов независимость. И вот уже полвека живут самостоятельно. Французы уехали, но город сохранил европейские черты. Залитый солнцем Алжир казался ослепительно белым, томным, роскошным, хотя и по-восточному грязным… По улицам и площадям неспешно шагали по своим делам мужчины и женщины, одетые вполне по-европейски, привычно. Правда, попадались изредка женщины в халках и лааджарах, но, как объяснил Гена, это, скорее всего, провинциалки. В столице и крупных городах национальную одежду не носят. В результате продолжительной гражданской войны алжирские женщины получили равные права с мужчинами, так что теперь никто не может заставить женщину сидеть взаперти.

Мама хмыкнула недоверчиво.

— Ну-ну, — насмешливо произнесла она. — Не один десяток лет должен пройти, чтоб изменилось само отношение к женщине.

Гена не стал спорить, просто переключился на другую тему.

А на следующий день мы встречали в аэропорту семью дяди Саши Павлышева. Прилетели его жена Светлана с дочерью Юлей. Мы стояли в зоне прилета. Из толпы прилетевших вырвалась длинноногая угловатая девчонка с коротким каштановым каре и с криком «Папа!» бросилась Павлышеву на шею. Следом подошла улыбающаяся женщина, взглянув на нее, я сразу догадалась — Юлина мама. Счастливое семейство обнялось. Пока они обнимались, я стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу. Потом Светлана оторвалась от мужа и переключилась на нас. Пожала всем руки, подтолкнула ко мне смеющуюся Юльку и вдруг, словно опомнившись, оглянулась: за ее спиной маячили двое — высокий тощий парень с густой шевелюрой темных волос и девчонка-кубышка с замечательной пышной гривой, длинной и вьющейся. Пожалуй, только этим они и были похожи.

— Знакомьтесь, — представила она, — это Юля, наша доча, а это Георгий и Анечка — дети нашего доктора.

Я назвала свое имя. Юлька энергично схватила мою руку и несколько раз встряхнула. Георгий чуть склонил голову, типа, поздоровался? Его сестра смущенно пискнула что-то, я не разобрала.

— Все, ребята, грузимся, — распорядился мой папа, все засуетились, разбирая багаж. Я хотела тоже взять чью-то сумку, но Георгий меня опередил. Молча подхватил поклажу и направился к выходу из здания аэропорта. Даже не обернулся ни разу. Юлька догнала меня, подмигнула и прошептала:

— Видела, важный какой. — Она хихикнула. — Студент из меда, первый курс, а строит из себя… — закатила глаза и расхохоталась.

С Юлей мы сразу нашли общий язык. Аня все время пряталась за брата, а он показался мне надутым букой. Подумаешь — студент!

Ехали мы долго. Сначала дорога шла вдоль моря, потом начались апельсиновые рощи и поля. Мы проезжали через какие-то городки или поселки, останавливались у придорожных ресторанчиков. Юля глазела в окно, громко вскрикивала, все время фотографировала на телефон, крутила головой и задавала бесконечные вопросы. Георгий и его сестра помалкивали. Я время от времени посматривала на него, и всякий раз видела точеный профиль, густую прядь, закрывшую от меня добрую половину его лица. «Оглянись же, оглянись! — приказывала мысленно. — Посмотри на меня!» Но гордый Георгий даже ухом не повел. Я разозлилась и решила не обращать на него внимания.

— Зачем тебе столько снимков? — спросила у Юли. — Все равно ничего интересного.

— Да ты что! — воскликнула она. — Мне надо как можно больше всего наснимать. Потом выложу у себя на странице, все обзавидуются! Из моих друзей еще никто не был в Африке, представляешь! Я первая! — Она смолкла, посмотрела на меня с неподдельным ужасом. — Ох, слушай, я же не спросила, там Инет есть?

— Где? — не сразу сообразила я.

Юлька отмахнулась и крикнула на весь автобус:

— Пап, а там у вас Инет есть?

В поселке с Инетом было туго, он вроде был, «но как-то не взаправду, и в общем, издалека». Юлька расстроилась и на какое-то время замолчала, откинулась на сиденье, уставилась в телефон и сердито сопела, перебирая уже отснятое.

Потом дорога стала подниматься в гору, заросшую густым кустарником. Папа сказал, что здесь водятся кабаны и зайцы, а еще дикобразы.