Кэрол Тауненд - Холодная весна

— Жаль, что ты не видала Арлетту сегодня вечером, когда мы въехали в замок, мама. Она выглядела как редкостная растрепа. Волосы словно осенняя трава, сама вся грязная, словно крестьянская девчонка. Да, признаю, сам-то я мало обращал внимания на свою дочь. У меня других забот по горло — но это еще не значит, что ей можно так вести себя так.

Граф Роберт оторвался от блюда с мясом.

— Но, Франсуа, она же показывала тебе свой новый фокус. Наверное, ей не стоило бы пытаться сделать это, нацепивши юбку…

Элеанор одарила мужа одной из своих холодных улыбок. Ну почему бы Арлетте не быть более похожей на Элеанор? Франсуа подумал, что его дочери пора научиться быть более женственной.

— Я вообще не понимаю, с чего это наша замарашка откалывает такие штуки, — сказал он. — Почему бы ей не вести себя… ну, по-девчоночьи, что ли? Ведь она же девчонка!

Графиня Мари, разделявшая презрение Франсуа к женскому полу, неторопливо перевела взгляд на дальний конец стола, где сидела ее внучка. К счастью, сама Арлетта и не подозревала о том, что родственники разговаривают о ней. Ее рыжая головка склонилась к темноволосой голове Джехана. Дети со смехом бросали куски под стол, где свою долю караулил Габриэль. Мари отметила, что перед обедом волосы Арлетты, очевидно, пытались привести в порядок, но косичка уже наполовину растрепалась. Поскольку внучка сидела, Мари не могла рассмотреть, что на ней было надето: девичья туника или мальчишечьи штаны с чулками.

— Думаю, что ты прав, Франсуа, — сказала Мари, ухватив цыплячью ногу и обдирая с нее мясо цепкими пальцами. — Агата понятия не имеет о хороших манерах, а твоей дочке нужно научиться себя вести, если мы хотим со временем ее удачно пристроить. — Графиня расправлялась со своей порцией медленно, так как уже лишилась почти всех зубов. Она рвала мясо на тоненькие волоконца, засовывала их меж тонких губ и долго и напряженно пережевывала беззубыми деснами.

Элеанор подняла взгляд от своего блюда.

— Возможно, Арлетте не хватает девичьего общества? — вежливо предположила она.

— Бабьи выдумки! — прошипел граф Роберт. — Вот дерьмо! Я не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор. Арлетта — девчонка что надо! Клянусь адом, она скачет, как заправский мальчуган, учится стрельбе из лука и…

— Отец, ты только подтверждаешь мою правоту, — перебил его Франсуа. Его рука накрыла ладонь Элеанор. — Покуда у меня только один ребенок, да и то дочь, и поэтому ее польза для нас будет в том, что она за кого-то выйдет замуж, то есть в связях, которые неизбежно принесет нам ее брак. Пора помочь ей понять прелесть более подходящих для девушки развлечений. Я питаю надежду со временем подыскать ей подходящего супруга, а все, чем она пока занимается — это пустое баловство. Наверное, это пригодилось бы, если она собралась сбежать с шайкой бродячих фигляров, но абсолютно не нужно деве, которую, Бог даст, я выдам замуж за графа.

Элеанор притронулась к большому серебряному кресту, который она носила на шее, на толстой серебряной цепи.

— Господин, может быть, мне нужно проводить больше времени с Арлеттой?

— Это пойдет ей на пользу. Придется только подумать, куда деть Агату.

— Просто дадим ей отставку, — решительно заявил Франсуа. — Она чересчур балует мою дочь.

Роберт поднес чашу с вином к губам и посмотрел на внучку поверх кромки пенистой жидкости. Отхлебнув, он поставил чашу на место.

— Мне кажется, что с Агатой вы делаете ошибку, — повторил он. — Но она принадлежит вам, и я не смею указывать, как распоряжаться ею.

— У меня родилась еще одна мысль, — выступила с предложением Мари, отрывая кусок курятины. — Надо доставить в замок Клеменсию.

— Клеменсию? — карие глаза отца Арлетты расширились, а щеки раскраснелись еще сильнее. — Ты предлагаешь привезти сюда Клеменсию, мать? Девчонку, о чьем роде-племени мы ничего не знаем?

— Кто это — Клеменсия? — Элеанор подняла взгляд на Франсуа. — Кто она такая, муж мой и повелитель?

За сына ответила мать.

— Это сиротка. Некоторое время назад Дениза попросила меня позаботиться о девчонке. Пока она в том же монастыре, где настоятельницей моя дочь.

Дениза де Ронсье, старшая дочь Роберта и Мари, постриглась в монашки. Элеанор знала это и часто навещала ее в соседнем монастыре Святой Анны. Несмотря на свою молодость, Дениза, должно быть, подходила для монашеской жизни, так как недавно ее избрали настоятельницей. Но о существовании Клеменсии Элеанор слышала в первый раз.