Кортни Милан - Испытание желанием

Нед улыбнулся:

— Ты не можешь, Харкрофт, но я смогу.

— Вряд ли. Ты даже не в состоянии ходить без костылей.

Нед сделал еще один хромающий шаг в их сторону. Даже со сломанной ногой и очевидной ограниченностью движений он грозно возвышался над Харкрофтом. А потом Нед опустился на здоровое колено.

— Мне это и не потребуется. — Голос его звучал спокойно. Он нащупал руку Кейт и обхватил ее. Его теплое и уверенное рукопожатие растопило холод бального зала.

— Что? Что ты имеешь в виду?

Нед обернулся:

— Вы удовлетворены, господин лорд-канцлер?

Харкрофт вскинул голову:

— Лорд-канцлер? Лорд-канцлер? Здесь Линдхерст?

Из-за ширмы появились два джентльмена. Один из них — низенький человечек в очках — сурово поджал губы. Он был одет в строгое коричневое платье — врач, подумала Кейт. Другого джентльмена Кейт уже видела не так давно при полных регалиях. В темноте золотое шитье мундира лорда-канцлера казалось бледно-желтым.

— О, господин лорд-канцлер. — Харкрофт уставился на него, не веря своим глазам, и попытался вскочить на ноги. — Я… то есть… Что вы здесь делаете? Я думал…

— Я решил лично убедиться, стоит ли нам вести расследование по делу о признании недееспособности вследствие душевной болезни.

Харкрофт посмотрел по сторонам:

— Но… но моя жена где-то в другом месте. Зачем вы здесь?

— Потому что ко мне поступило два прошения. Одно — от вас, и касается оно вашей супруги. И другое от вашей супруги, в котором идет речь о вас. Согласно вашему собственному признанию, сделанному несколько минут назад, вы представляете опасность для окружающих. Вы не в силах владеть собой и контролировать свои поступки.

— Но…

Человек в очках наклонился вперед.

— Могу также засвидетельствовать наличие галлюцинаций. Веские доказательства. Этот разговор о драконах.

— Это неправильно. Я был первым в Кембридже.

— Иногда такое случается. Особенно с людьми, испытывающими столь сильные интеллектуальные нагрузки. И это многое объясняет, например затеянный вами странный судебный процесс против подруги вашей супруги только потому, что вы позабыли об отъезде супруги за границу. Лорд Харкрофт, вы и в самом деле забыли об этом, или же вы пребывали во власти других, значительно более опасных иллюзий?

— Но…

— Мы проведем справедливое расследование, — пообещал лорд-канцлер. — Свидетельства будут рассмотрены жюри пэров. Все ваши права соблюдены. Мы сделаем только то, что будет лучшим для вас. И если вы будете признаны недееспособным, мы назначим опекуна, который будет управлять вашей собственностью.

— Опекуна? Да вы шутите. Вы передадите кому-то полное законное право распоряжаться моей судьбой? Не сомневаюсь, вы думаете сделать опекуном Кархарта. Это с самого начала был заговор, попытка дискредитировать меня, чтобы я…

— Нет. — Это слово было произнесено мягким голосом. Однако, когда Луиза вышла из-за ширмы, ее спина была прямой, а плечи гордо расправлены. — Скорее, я думаю, что они назначат опекуном меня. — Она взглянула на него — просто взглянула, и Харкрофт в полном замешательстве открыл рот.

Муж может контролировать свою жену — каждый муж, за исключением того, кто признан недееспособным по суду. В этом случае он контролирует воздух, ничто. А его опекун… она контролирует все.

Харкрофт отпрянул. Он крепко зажмурил глаза и закрыл лицо руками. Он проиграл. Сокрушительно и бесповоротно.

После всего, что натворил Харкрофт, было бы невозможно испытывать к нему жалость. И все равно Кейт жалела его даже не потому, что он заслуживал подобное сочувствие. Возможно, именно потому, что не заслуживал. Секунду он сидел, почти раздавленный происходящим. Потом резко поднялся.

Он оправил свой фрак и посмотрел на супругу. На мгновение он показался прежним Харкрофтом — полным очарования и изящества, не способным ни на что дурное. Он был идеальным джентльменом, с отличием окончившим Кембридж, не пропустившим ни одного удара в поединке на рапирах. Харкрофт в последний раз посмотрел на Луизу.

— Луиза, — воскликнул он, словно излучая доверие и уверенность, — ты всегда знала, что я люблю тебя. Ты не сделаешь этого со мной.

— Я хочу для тебя самого хорошего, — ответила она. — Я слышала, Швейцария действительно славится превосходными санаториями.

Харкрофт закрыл лицо руками, будто бы она произнесла прощальную эпитафию над его могилой. А потом преувеличенно осторожно и бережно расстегнул жилет.