Алина Знаменская - Рябиновый мед. Августина. Часть 1, 2. Дом. Замок из песка

Когда кончились дома и конвоир с арестованным вышли на открытое место перед тем, где начаться лесу, вдруг подумалось: а если побежать? Прыгнуть в сторону, потом бежать, петляя… Но руки связаны – шансов мало… Мысль, допущенная в голову, бешено застучала в висках, и одновременно остро, всем существом Вознесенский понял, как хочет жить. Запахи близкого смешанного леса, травы, реки властно и неумолимо врезались в сознание, будоражили и звали. Еще только вчера ночью он обладал прекрасной девушкой, которая любила его, а сегодня его тело будет лежать среди кустов, никчемное, брошенное на растерзание волкам и воронам.

– Стой! – вдруг остановил его солдат.

Владимир понял, что момент упущен.

– Ты из каких Вознесенских? Не любимский ли?

– Батюшки отца Сергия старший сын. А ты… земляк? – Маленькая надежда светлячком блеснула в темноте.

– Да вроде… Володька, что ли? Звонарь троицкий?

У Владимира горло перекрыло. Он не смог ответить, только кивнул.

– Я пацаном к тебе звонить бегал на Пасху, – разулыбался вдруг солдат. – Батюшка твой всем трезвонить позволял в праздник, не то что в соборе… Повернись-ко.

Солдат разрезал штыком веревки.

– А на Пасху-то перед храмом бочки горели… красота! Нигде так нет, как у нас в Любиме! – радостно продолжал бородатый.

Владимир молчал, все еще не веря в чудо.

– Ты, земляк, слышь, лесом иди. Леса-то здешние знавал?

– Охотник.

– Я стрельну пару раз, не бойсь. Ежели охотник – не заблудишься. На-ко.

И конвоир сунул в ладонь Владимиру кисет с махоркой и спички.

– Чей ты? – спросил Владимир уже с опушки. – За чье здоровье свечки ставить?

– Егор я, исправника Богдана Аполлоныча Сычева бывший конюх! – ответил солдат.

Должность городничего была упразднена в 1862 году в результате судебной реформы.