Джоржетт Хейер: Проверка верности

– Бедный Пелхэм! – со вздохом сказала Элизабет, имея в виду своего отсутствующего брата. – Боюсь, он слишком экстравагантен.

– Насколько я понимаю, речь идет о его игорных долгах, – предположила миссис Молфри. – Похоже, моя тетя думает, что даже ваше приданое… – Она благоразумно не договорила.

Элизабет покраснела, но Горация сказала:

– Нельзя во всем винить одного Пела. Это у нас в крови. Одна из нас должна выйти замуж за Рула. Лиззи – старшая и самая красивая, но Шарлотта тоже сгодится. А Лиззи помолвлена с мистером Хероном.

– Не помолвлена, милая, – негромко ответила Элизабет. – Мы всего лишь… надеялись, что, если он получит капитанский чин, мама даст нам свое согласие.

– Даже если это действительно случится, – возразила миссис Молфри с большой толикой здравого смысла, – то разве можно сравнивать, я тебя спрашиваю, лейтенанта обычного пехотного полка с графом Рулом? Насколько я слышала, состояние у молодого человека ничтожное, и кто купит ему чин?

Горация бестрепетно ответила:

– Эдвард г‑говорил мне, что если ему повезет принять участие в еще одном бою, то у него может появиться шанс.

Мисс Уинвуд содрогнулась и поднесла ладонь к щеке.

– Не надо, Хорри! – взмолилась она.

– Это не имеет значения, – провозгласила миссис Молфри. – Знаю, ты скажешь, что у меня нет сердца, моя дорогая Лиззи, но так не пойдет. Как, например, вы будете жить на жалованье молодого человека? Все это очень печально, но только подумай, какое положение ты займешь и какие драгоценности станешь носить!

Похоже, подобная перспектива вызвала у мисс Уинвуд явное отвращение, но она ничего не сказала. Общее мнение всех трех сестер выразила Горация.

– Вульгарная! – сказала она. – Вот ты какая, и сама об этом знаешь, Тереза.

Миссис Молфри залилась краской и принялась бесцельно оправлять свои жесткие юбки.

– Разумеется, я знаю, что для Лиззи это ничего не значит, но вы же не станете отрицать, что ей предлагают блестящую партию. А как к этому относится моя тетя?

– С глубокой благодарностью, – сказала Шарлотта. – Как, собственно, должны относиться и все мы, учитывая те стесненные обстоятельства, в которых оказались по милости Пелхэма.

– А где сейчас Пелхэм? – пожелала узнать миссис Молфри.

– Мы не знаем точно, – ответила Элизабет, – но полагаем, что где-то в Риме. Бедный Пел не любит писать письма. Но я уверена, что совсем скоро мы получим от него весточку.

– Что ж, полагаю, ему в любом случае придется вернуться домой, чтобы присутствовать на твоей свадьбе, – сказала миссис Молфри. – Но Лиззи, дорогая, ты должна мне все рассказать! Рул уже признался тебе в своих чувствах? Я ни о чем таком не слышала, хотя, естественно, в курсе, что все было оговорено заранее. Но он был таким… – Она, очевидно, решила, что не стоит произносить вслух то, о чем она только что подумала, и оборвала себя на полуслове. – Но это к делу не относится, и, осмелюсь предположить, из него получится прекрасный муж. Ты уже дала ему ответ, Лиззи?

– Нет еще, – едва слышно прошептала Элизабет. – Я… я ни о чем не догадывалась, Тереза. Я встречалась с ним, разумеется. Он пригласил меня на первые два танца на моем дебютном балу в «Олмаксе» [3] Популярный клуб для встреч и приемов в Лондоне. Существовал с 1765 по 1871 год и стал первым заведением, обеспечившим равный доступ в него мужчин и женщин. , когда Пелхэм был дома. Он был – как и всегда – само дружелюбие, но я и представить себе не могла, что он намерен просить моей руки. А вчера он ждал маму только для того, чтобы… чтобы испросить у нее разрешения признаться мне в своих чувствах. Ты должна понимать, что никакие объявления еще не были сделаны.

– Все в высшей степени пристойно и правильно! – восхитилась миссис Молфри. – Любовь моя, ты опять скажешь, что у меня нет сердца, но только вообрази – Рул изъясняется в своих чувствах! Я бы отдала за это свою правую руку, то есть отдала бы, – поправилась она, – если бы не вышла замуж за мистера Молфри. Как и, – добавила Тереза, – добрая половина всех молодых женщин в этом городе! Моя дорогая, ты не поверишь, какие попытки предпринимались заполучить его!

– Тереза, я должна, я просто обязана попросить тебя более не говорить столь ужасных и неприличных вещей! – вмешалась в разговор Шарлотта.

А вот Горация смотрела на свою кузину с большим интересом:

– Почему ты сказала: «…только вообрази – Рул объясняется в своих чувствах»? Я всегда считала его старым.