Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 4

– Да ты, я гляжу, подрос за пару дней, что мы с тобой не виделись! – забавлялся Дэнис, подбрасывая и ловя младшего брата. – Я и держу-то тебя с трудом!

– И стал сильнее! – заявил Корвин.

– Сильнее?! – Дэнис расхохотался. – Докажи-ка свою силу!

Сощурив янтарные глаза и прикусив губу от усердия, Корвин запустил маленькую пятерню в волосы Дэниса и потянул на себя схваченную прядь. Непритворно взвыв от боли, Дэнис помотал головой и, расцепив пальцы брата, передал Корвина Тиль. Маргарет и Элизабет тут же с веселым визгом повисли на его руках. Гвендолен, недовольно нахмурившись, осталась стоять в стороне. Внезапно на ее лице появилась хитрая улыбка, Гвендолен с разбегу прыгнула на Дэниса и, цепляясь за штаны, пояс и рубашку, вскарабкалась на юношу и крепко обхватила руками его шею. Забравшись ему на плечи, как на лошадь, она гордо посмотрела сверху на сестричек.

Звонкие голоса и смех отвлекли Марианну от письма брата. Она посмотрела на Гвендолен и невольно вздохнула. Король обязан продолжить себя в сыновьях, вспомнила она недавно сказанные Виллом слова. А граф? Разве мужчина – что титулованный лорд, что простолюдин – не ждет от жены сыновей? У Вилла уже два сына, у Робина – ни одного.

Маленькая Гвендолен – отрада ее сердца – была у них с Робином единственным ребенком вместо многих, о которых когда-то мечталось. В том нет вины Робина: он-то, в отличие от короля Ричарда, не пренебрегал супружеским ложем. За годы брака взаимное влечение Робина и Марианны не остыло и в самой малости, но… После рождения дочери Марианна еще дважды беременела, и обе беременности закончились выкидышами. Если первый она перенесла с умеренным огорчением, то второй – очень тяжелый сам по себе – поверг ее в глубокое отчаяние. Робину тогда удалось утешить Марианну, сказав, что с его матерью была такая же история, но потом родилась Клэренс.

Привыкнув доверять ему во всем, Марианна успокоилась. Но все ее ожидания оказались напрасными: она перестала беременеть, и за несколько лет уже смирилась с постигшим ее бесплодием. Робин казался совершенно не обеспокоенным тем, что ему наследует дочь, а не сын. Он бесконечно любил Гвендолен и ничем не выказывал огорчения, что она его единственный ребенок. Но был ли он действительно не опечален этим, Марианна в точности не знала. Он любил детей, и те отвечали ему горячей привязанностью. Вся детская стайка Веардруна могла кружить рядом с ним часами, когда у него было время для игр и разговоров.

Еще раз вздохнув, Марианна прогнала грустные мысли и хотела вернуться к письму, когда до нее долетел приглушенный голос Вилла:

– Ты окончательно решил ограничиться одной дочерью, Робин?

Марианна даже замерла от неожиданности – настолько вопрос Вилла оказался созвучен тому, над чем она только что размышляла. Делая вид, что она полностью поглощена чтением письма, Марианна напряженно застыла, ожидая, как Робин ответит брату. Тот после недолгого молчания сказал:

– Все в воле богов, Вилл.

– И в твоей воле?

Она услышала в голосе Вилла усмешку.

Негромкий спокойный голос Робина ответил на иронию брата полным согласием:

– И в моей воле.

Еще не уверившись в том, что она все верно расслышала, Марианна подняла глаза и столкнулась с глазами Вилла. В них мгновенно мелькнула тень досады, и Вилл тут же отвел взгляд в сторону, чем только утвердил Марианну в подозрениях. Он без малейшей заминки заговорил с братом о новых ратниках, но его голос звучал чересчур бодро и громче обычного. Марианна посмотрела на Робина, он встретился с ней взглядом и улыбнулся, не прерывая разговора с Виллом.

Не став ни о чем спрашивать сейчас, она твердо решила поговорить с Робином о том, что он ответил на вопрос брата. Вот только захочет ли Робин что-либо объяснить ей? В этом Марианна была далеко не уверена. Внешне остававшийся прежним, Робин на самом деле изменился со времени своей последней встречи с королем Иоанном. Изменился не в своей сути, а в отношениях с Марианной. В нем появилась неявная замкнутость, какой-то тайник в душе, в котором он что-то скрывал именно от нее.

Она постаралась в течение дня не подать виду, что взволнована, и дождалась вечера, когда Робин, закончив дневные заботы, пришел в спальню. Марианна ждала его, стоя перед зеркалом и расчесывая волосы перед сном. Он подошел к ней, обнял и поцеловал в затылок – так, как делал каждый вечер. Зеркало отразило его лицо, выражавшее полное удовлетворение тем, как прошел день, и глаза, в которых была теплая синева вечернего неба. И, улыбнувшись ему, Марианна подумала, что, может быть, не стоит ни о чем спрашивать: все равно ничего не скажет. С недавних пор у него появилась привычка умалчивать от Марианны то, чего ей, по его мнению, не следует знать.