Анна Чернышева - Звезда бессмертия

–Болит? – наивно спрашивает подруга.

–Не очень.

–Но выглядит, конечно, ужасно безобразно.

–Спасибо, умеешь ты утешить.

–Ну, что поделаешь, если это жутко. Слушай, а косметикой? Тональным, пудрой пробовала?

–И пробовать не буду, тут хоть гипс наложи, ничего не спрячешь, фонарь неугасимый.

–Тогда надо темные очки!

–Придумала тоже. В темных очках под осенний дождь. По твоему они сочетаются с сапогами и пальто?

–Да, так еще быстрее заметят, – соглашается Светка.

–Заметят и придумают черте что, не надо мне такого внимания.

–Что же ты будешь делать?

–Выход есть! – заявляю я, – останусь дома, буду плющиться под одеялом. Хоть отосплюсь, а то так голова болит.

–Ой, это же может быть сотрясением мозга!

–Похоже, оно и есть.

–А ты скорую вызывала?

–Нет.

–Вызови!

–Теперь-то зачем? Синяком любоваться?

–Надо вызвать, обязательно!

Какая же она все-таки паникерша!

–Ты не представляешь себе, возможные последствия. Это же так серьезно! С сотрясением шутить ни в коем случае нельзя! Я читала в «Космополитен», что одна женщина упала вот так, и память потеряла…

–Но я-то тебя помню, и кто такой дядя Игорь не забыла. Значит это не мой случай.

–А еще в мозгу может лопнуть сосудик, тебя парализует, и ты не сможешь даже пошевелиться!

Я принимаюсь прыгать и отплясывать твист, в доказательство, что со мной не случился инсульт.

–Я похожа на паралитика?

–Нет, конечно, – охотно соглашается Света и набирает побольше воздуха, чтобы поведать мне и миру еще что-то душераздирающее, но я спешу сбить ее с темы.

–Хватит меня пугать! Кто в прошлый раз жаловался, что помирает без взбитых сливок? Лопай, пожалуйста.

Я двигаю ближе к ней блюдце с большим куском торта. Светка смолкает занявшись им. Я тоже кладу себе десерт и с радостью отмечаю, что розочки и фиалки из крема, доставляют мне массу удовольствий. От противной тошноты и следа не осталось, и голова болеть перестала. Сластена я отпетая. А Светка принялась опять за свое:

–Это еще что! Я тут вспомнила историю про одного мужика… кто же мне ее рассказывал, ладно, неважно. Толи Игорь, толи Никита?

–Так что же было с мужиком? – бурчу я сквозь набитый рот.

Она отодвигает пустое блюдце, принимает живописную позу, поправляет кулон на груди.

–Так вот, он отдыхал на Багамах…

–Начало мне уже нравиться!

–Купался в океане…

–Еще лучше!

–И заснул на надувном матрасе, посреди бела дня!

–Ага, свалился во сне в воду, зашиб акулу, получил «производственную» травму, и теперь на страховку живет на Багамах до сих пор. А акулу сдали в музей.

–Нет, – смеется Светка.

–А куда дели? Съели? Всю?

–Да нет же, не перебивай! Он получил солнечный удар и стал ясновидящим.

–Ну, уж это мне не грозит. Здесь совсем не Багамы, и не Гаваи.

–И солнышка что-то маловато, – закивала Светка, глядя на тучную серость за окном.

Мы смеемся, пачкаемся кремом, пьем чай, благодать! А кто-то скучает на лекциях.

После Светкиного ухода, я совсем ожившая мою посуду, пол, хватаюсь за стирку, пылесос – все сразу! Решительно застилаю постель, а может… по окончании стирки я уверена, что застилала ее зря. Взбиваю подушку, потягиваюсь… опять звонок! Шлепаю в коридор, ну что за невезенье! Резко дергаю дверь, у порога горбится здоровенный тип в фуфайке.

–Слесаря вызывали?

–Нет.

–А у меня записано.

–Я никого не вызывала.

–Точно?

–Да, точно.

–А муж?

–Что муж? – не понимаю я.

–Это он тебя? – басит, сочувственно кивает на мой синяк.

Я хлопаю перед ним дверью. Достали! Снова хватаюсь за пылесос. Короче говоря, в постели я оказываюсь только в два часа ночи. Страшно измотанная и усталая. Закрываю глаза, а передо мной все плывет, моя немыслимо чистая квартира. Я засыпаю…

Клинок обжег мне плечо, я отбил удар, отскочил. Перед лицом молниями носились еще две шпаги. Сколько же их? Выпад, удар, выпад. Кого-то задел, хоть бы Мончини. Будь он проклят! Правая рука слабеет, перебросил шпагу в левую, уже не то. Правая повисла плетью, рукав стал алым. Шаг назад, шаг вперед, туше!* противник свалился прямо мне под ноги. Я запнулся, едва не упал. Удар, и моя шпага сломалась у самого эфеса.** Мончини смеется злорадно, я отбил его клинок своим обломком и изо всех сил шарахнул массивной гардой*** ему по челюсти. Он кубарем покатился по лестнице. Я бросил обломок, схватил лавочку и запустил в наступавших, повалил шкаф. Пока они выбирались из-под мебели, я успел кое-как перезарядить пистолеты. Два выстрела закончили дело. Совершенно без сил я опустился прямо на пол. Гостиная была похожа на поле боя: трупы, кровь, битая посуда, перевернутая мебель, оборванные шторы, пороховой дым.