Лили Крис - Наследники замка Лейк-Касл

Барон тихонько рассмеялся в ответ:

– Что ж, дорогая, я буду теперь каждый день говорить тебе слова любви и надеюсь слышать их в ответ, особенно когда ты лежишь в моих объятиях и дерзко царапаешь мою бедную спину своими острыми коготками.

Но потом глаза его стали задумчивыми, а голос утратил игривые нотки.

– Мы действительно прожили вместе много счастливых лет, жена моя, – медленно произнес он. – Двадцать два года со дня нашей свадьбы пролетели незаметно. Подумать только! Нашему первенцу, Ричарду, уже двадцать один, и он опоясанный рыцарь, сильный и смелый воин. А наша дочь Жюльетт расцвела как майская роза в твоем саду. И подрастает малыш Генрих. Его уже и ребенком назвать трудно, тоже будет сильный воин, я думаю.

– Вот это и волнует меня, дорогой, – откликнулась баронесса. – Боюсь, наш младший сын унаследовал неспокойную кровь деда и прадеда. Его все к битвам тянет и в дальние края. А уезжать ему придется, тут уж ничего не поделаешь. Должен же мальчик найти свое место под солнцем.

– Да, – согласился барон, – я тоже это замечаю. Наш старший, в отличие от него, спокойный и надежный мальчик, на него вполне можно положиться. Только все никак жены себе не подберет. Ты подумай только, ему уже сыновей растить надо, а он все думает. Вон принц Эдуард, наследник престола, уже два года, как женат, а он младше нашего Ричарда, кажется, года на три или даже на четыре.

– Ну, на то он и принц, милый, – усмехнулась баронесса, – за него не только отец, но все королевство думает. Ему выгодный для страны брачный союз заключить требуется, ты же понимаешь. А наши Лорэлы все как один однолюбы и от брака выгоды не ждут, им любовь подавай. Мне еще, помнится, бабушка рассказывала.

– Да-да, припоминаю, – согласился барон Ален, – мне тоже что-то похожее Майкл Льюис говорил. В нашем роду все рыцари с характером. Но когда тут королевская кровь примешалась, да еще не какого-нибудь захудалого монарха, а самого Ричарда Львиное Сердце, рыцаря из рыцарей, тут уж покоя не жди. Не знаю, что будет дальше и чего нам ожидать от нашего Генриха. Он похож на деда своего, незаконнорожденного Плантагенета, Майкл говорит. И чем старше становится, тем больше Генриха-старшего напоминает. А тот вылитый король Ричард был, за что и погиб так рано.

Барон задумался, опечаленный этими мыслями. Николь тоже притихла. Но долго молчать было не в ее привычке, и она заговорила вновь.

– И если уж речь зашла о тревоге за детей, дорогой, – обернулась она к мужу, привлекая его внимание к своим словам, – то должна признаться, что не один Генрих меня беспокоит. Наша единственная дочь тоже частенько не дает мне покоя. Ей уже пятнадцать, давно пора жениха иметь и к свадьбе готовиться, а она об этом даже слышать не хочет. И что делать? В кого она такая упрямая уродилась, не пойму.

– Думаю, в прабабушку свою, не иначе, – усмехнулся барон. – Ты глаза ее видела, когда она чем-нибудь недовольна? Вылитая леди Нада, так и мечет молнии глазищами своими. Вот ведь как Господь распорядился. Мы с тобой спокойные люди, а наши младшенькие покоя нам на старости лет не обещают.

– Да, милый, – согласилась баронесса Николь, – наша первая дочь была бы, мне кажется, гораздо больше похожа на свою французскую бабушку и куда меньше волнений доставляла бы нам. Но…

Баронесса задумалась, и мысли ее были печальны. Года через два после рождения их первенца на свет появилась очаровательная девочка. Она была очень спокойным и улыбчивым ребенком, никогда не капризничала. Ее любили в замке все. Но девчушка не прожила и двух лет, коварная болезнь забрала ее жизнь. Николь очень горевала, но через два года у нее родилась другая девочка, совершенно не похожая на умершую сестренку. Эта малышка была очень непоседлива и беспокойна и ничуть не напоминала баронессу Жюльетт, в честь которой была названа. Такова жизнь, и с ней не поспоришь. И отец, и мать любили всех своих детей, просто оба младшенькие были как два кукушонка в гнезде спокойной мирной птицы и в будущем обещали родителям много тревог.

Супруги посидели еще на теплом камне обнявшись и отправились в замок, к своим привычным делам.

Жюльетт, единственная дочь барона Лорэла, и правда совсем не походила на свою хозяйственную и практичную французскую бабушку, в честь которой и получила свое имя. В ней, скорее, просматривались черты ее уэльской прапрабабки Валы де Плешар, леди Лорэл, которая умела при случае быть воинственной и даже безжалостной, когда речь заходила об угрозе благополучию тех, кто был ей дорог. Девушке много рассказывал о старой леди ее престарелый друг Майкл Льюис, который много слышал о ней от своего отца, верно служившего леди и обожавшего ее. И еще в ней иногда просыпалась неукротимость ее далекой прародительницы, королевы Алиеноры Аквитанской. Об этом ничего не знали ее родители, но много чего мог бы порассказать старый Майкл.