Мэри Кайе - В тени луны. Том 1

Но Сабрина стояла на своем:

— Твоя мама не уезжала в горы, когда готовилась рожать, Хуанита тоже. Кроме того, моему сыну предстоит провести детство в этой стране, как и тебе, поэтому он должен быть привычным к жаре. Тебя ведь жара не беспокоит. Только я ее чувствую, потому что родилась и выросла в холодной стране. Это твой дом, и я хочу, чтобы мои дети родились здесь.

Но в конце концов она согласилась уехать, но только не в марте. В связи со своими делами, Маркос должен был оставаться в Оуде до мая. Она останется в Павос Реалес, пока он не закончит их, и затем они вместе отправятся в горы.

Таково было решение, и Бартоны, которые гостили в Павос Реалес на пути в горы, тепло попрощались с ней и отправились в Симлу.

Сабрина уже не могла участвовать в верховых прогулках с Маркосом и часто чувствовала себя одиноко в Каса де лос Павос Реалес в первые недели наступившей жары. Эмили была в Симле, а Хуанита не могла покидать Гулаб-Махал, а в доме на берегах Гумти редко появлялись гости. И все же Сабрина не находила свое уединение утомительным. Она любила высокие белокаменные комнаты, прекрасные портреты, резьбу и ковры, привезенные старым графом из Испании, темную, мерцающую дьявольщину прекрасного Валаскеса, картины которого висели на стене огромной гостиной, запахи апельсиновых деревьев и фонтаны воды, плещущие во внутренних двориках. Она любила цокот копыт, предупреждавший ее о возвращении Маркоса, и их совместные прогулки поздним вечером по вымощенной камнем набережной.

Она была переполнена счастьем, не подвластным никому, и его никто не мог испортить. Ей казалось, что ее окружает стена, искристая прозрачная стена, сквозь которую она могла видеть посторонний мир, но которая защищала ее от агрессивной внешней среды, как стеклянные стены теплицы охраняют молодые побеги от холодного восточного ветра. Она любила, и все ей отвечало взаимностью. Ее обожали, пестовали и охраняли. Ей казалось, что весь мир вокруг прекрасен, жизнь простиралась перед ней, как покрытая зеленой травой тропинка, окруженная цветами, по которой она пойдет вместе с Маркосом, рука об руку, спокойно, счастливо, не торопясь…

К концу апреля далеко на севере шах Шуя в сопровождении британского конвоя Макнатена вступил в Кандагар. Эмир Дост Мохаммед скрылся со своими людьми, не дожидаясь прихода тяжело вооруженной «Армии Индусов», а население Кандагара горячо приветствовало стареющего шаха Шую, что заставило Макнатена ошибочно предположить, будто все население Афганистана с радостью встретит марионеточного эмира и смещение Дост Мохаммеда. Это его убеждение не поколебал даже тот факт, что «Приветственная демонстрация», организованная двумя неделями позже, полностью провалилась, ввиду абсолютного отсутствия на ней возмущенного афганского населения.

В последнюю неделю апреля Маркосу снова предстояло уехать на юг. Отец Анн-Мари после ухода со службы в Ост-Индской Компании приобрел земли на побережье Малабара и начал новую жизнь плантатора. Его поместье приносило большой доход, и он умер состоятельным человеком. Анн-Мари была его единственной наследницей, и после ее смерти вся собственность переходила ее детям, Маркосу и Хуаните. Старый управляющий их дедушки, заботившийся о поместье многие годы, умер прошлой осенью, и именно этот факт заставил Маркоса поехать туда в начале прохладного сезона. Он назначил нового управляющего и вернулся довольный — поместье осталось под надежным присмотром. Однако сейчас он получил известие о том, что новый управляющий умер от укуса змеи, а также о недовольстве, зревшем среди кули, нанятых для работы в поместье.

Обсуждая эту проблему, Маркос и Вали Дад решили, что целесообразнее всего будет продать поместье Малабар и вложить деньги в Оуд, поскольку эта собственность располагалась слишком далеко, и ею трудно было управлять через вторые руки и на большом расстоянии (что подтверждали последние новости). Пообещав вернуться в конце мая, они выехали на юг в конце апреля.

— Я не задержусь, дорогая, — успокаивал Сабрину Маркос. — Я вернусь до конца мая, обещаю.

Но Сабрину это не успокоило:

— Почему ты должен ехать? Почему Вали Дад не может поехать один? Маркос, ты не можешь оставить меня одну сейчас! Я этого не перенесу. Я боюсь.

— Что случилось? Чего ты боишься, сердце мое?

— Я не знаю. Я знаю только, что не могу тебя отпустить. Пусть Вали Дад едет один.

— Мы должны ехать, моя дорогая, — сказал Маркос, нежно обнимая ее. — Если в одиночку и поедет кто-то, то это должен быть я. Вали Дад едет только помочь мне. Если он поедет один, у него будут неприятности с местными властями, ведь он родом не с юга, а из Оуда. Когда мы избавимся от этих поместий, у нас не останется никаких дел на юге. Разве это тебя не радует? Я никогда больше не уеду от тебя дольше, чем на день.