— И какой же путь ты изберешь? — спросил Николас, прекрасно зная ответ.
Джордж бросил на отца изучающий взгляд.
— Путь человека, справедливо правящего городом. Когда крепость завоевана, жаркое может немного и подождать.
— Ты мог бы назвать его Робертом, — пропищал голосок из кресла. — В честь того, что со скрюченной спиной. Первого из нашего рода. Или Россом. Что скажешь насчет Росса?
У нее вдруг вырвался хрип, может из-за дыма, а может, оттого, что старая карга пыталась сдержать злобный смешок. Последнее казалось более вероятным.
Джордж повернулся к ней спиной, подошел к окну и выглянул наружу. Хотя у камина было тепло, в стороне от огня потоки холодного воздуха пронизывали мгновенно.
— Надеюсь, — сказал он, — что в скором времени эта дряхлая тварь распухнет до невозможности и лопнет.
— Аминь. И всё же, Джордж, насчет имен. Предполагаю, что вам с Элизабет пора уже обзавестись кое-какими мыслями по этому поводу. В нашем роду есть несколько хороших вариантов.
— Я уже решил. Решил еще до его рождения.
— До его рождения? И каким это образом? А если бы родилась девочка?
— Случившееся с Элизабет, — ответил Джордж, — могло убить их обоих, но теперь, когда всё позади, я чувствую некую силу — перст провидения, который будто указал и время, и место, и дату. Дата сыграла решающую роль — узнав, что мой ребенок родится в тот день, я выбрал имя. Будь это девочка, я назвал бы ее так же.
Мистер Уорлегган терпеливо ждал.
— И что это за имя?
— Валентин.
— Или Джошуа, — сказала тетя Агата. — Насколько я знаю, у нас в роду их было трое, хотя последний был паршивцем, можно и так сказать.
Николас с надеждой рассматривал струйки дыма, обволакивающие кресло старушки.
— Валентин. Валентин Уорлегган. Звучит неплохо, и язык не заплетается. Но ни в одной из семей не было никого с таким именем.
— Ни в одной из семей и не будет никого, подобного моему сыну. Совсем не обязательно, чтобы история повторялась.
— Да, да. Спрошу у твоей матери, как ей это понравится. Элизабет тоже участвовала в этом решении?
— Элизабет пока не знает.
— Но ты уверен, что имя ей понравится? — брови Николаса поползли вверх.
— Я уверен, что она согласится. Мы с ней сходимся во многих вещах, я и не надеялся, что так будет. Она согласится с тем, что наш союз особенный — старейшего дворянского рода и новейшего, и что плод такого союза должен смотреть в будущее, а не в прошлое. Нам просто необходимо совершенно новое имя.
Николас, покашливая, отодвинулся от клубов дыма.
— Тебе не избавиться от фамилии Уорлегган, Джордж.
— Отец, у меня никогда не будет ни малейшего желания от нее избавляться. Ее уже уважают и боятся.
— Как скажешь... Уважение — это то, на что мы должны опираться, страх — это то, от чего мы должны избавляться.
— Дядя Кэрри не согласился бы.
— Ты уделяешь слишком много внимания Кэрри. Кстати, что за дела ты с ним обсуждал на прошлой неделе?
— Да так, ничего особенного. И всё же, отец, мне кажется, что ты проводишь слишком тонкую грань между уважением и страхом. Одно переходит в другое, и наоборот. Ты не можешь разделить два настолько близких чувства.
— Порядочность в делах влечет за собой первое.
— А непорядочность — второе? Да будет тебе...
— Не непорядочность, а скорее злоупотребление властью. Ну вот, сейчас ты скажешь, что я читаю тебе нотации. И всё же мы с Кэрри никогда не сходились во мнении об этом. Ответь, чью фамилию ты хочешь для своего сына?
— Твою и мою, — невозмутимо ответил Джордж. — Именно ее он и будет носить. И будет идти по моим стопам, как я шел по твоим.
Николас вернулся к камину и переложил дымящее полено так, чтобы дым выходил в дымоход.
— Так-то лучше, сынок, — сказала Агата, очнувшись от дремоты. — Ты же не хочешь устроить пожар.
— Боже всемогущий! Эта старушечья вонь уже и сюда добралась!
Кипя от раздражения, Джордж дернул за кисточку колокольчика. Мистер Уорлегган не переставая кашлял. Хотя дым начал рассеиваться, он никак не мог откашляться. Все молча ждали, пока не вошел слуга.
— Приведи братьев Харри, — приказал Джордж.
— Да, сэр.
— Выпей канарского, — предложил Джордж отцу.
— Нет, спасибо. Сейчас пройдет.
Он плюнул в огонь.
— Окопник и лакричный корень, — сказала тетушка Агата. — Моя сестра померла от легочной хвори, и ничто не помогало кроме окопника и лакричного корня.
Спустя некоторое время дверной проем загородил Гарри Харри, а следом — его младший брат Том.
Читать дальше