Элизабет Лоупас - Блеск и коварство Медичи

Но тут послышался лязг металлических цепей, и тяжелая железная решетка, преграждавшая вход во дворец, начала подниматься вверх. Кьяра услышала стук лошадиных подков о каменную мостовую, а также смех и радостные голоса, в которых не было ни тени сочувствия и уважения к умирающему великому герцогу. Правда, все знали, что принц Франческо уже много лет в ссоре со своим отцом отчасти из-за медноволосой второй жены великого герцога Козимо, а отчасти из-за скандально известной любовницы-венецианки, которую завел себе сам Франческо. Женщины всегда вносили разлад в семейство Медичи. Кьяра подошла поближе, прижимаясь ко внешней стенедворца, так чтобы стража ее не заметила. Дотронувшись рукой до мешочка, привязанного к поясу, она убедилась, что серебряная воронка на месте. Руки ее, с обгрызенными от нервного напряжения ногтями, были влажными и холодными, как металл.

Первым из дворца выехал сам принц. Он сидел верхом на сером жеребце с мощной изогнутой шеей и густым хвостом из шелковистых белых волос. Раздувающиеся ноздри коня были алыми, словно он дышал огнем и кровью, — настоящее чудовище, а не лошадь. Кьяра ненавидела этих огромных, вселяющих ужас лошадей, принадлежавших знати. Именно такой конь однажды сбил ее с ног и оставил шрам в виде полумесяца на ее виске. Но самое ужасное заключалось в том, что перед тем как броситься на Кьяру, это животное затоптало до смерти ее старшего брата. Их мать не пережила этой потери и скончалась от разрыва сердца, а отец до конца своих дней с фанатичной преданностью пытался вернуть их к жизни средствами алхимии. У этого коня были такие же огромные зубы размером с точильный камень, а изо рта, стянутого удилами, струилась пена. Его подкованные железом копыта одним-единственным ударом могли сломать кость человека.

Кьяра приложила левую руку к шраму. Иногда в этом месте она чувствовала жгучую боль, и ей казалось, что сотня демонов врывается туда, где должны быть ее мысли. И эти демоны нашептывали ей разные вещи. Среди них ей слышался сухой, надтреснутый голос отца, шептавшего:

Вдох, еще один вдох — боже как страшно — и хочется есть — страшно — вперед…

— Ваша светлость! — воскликнула Кьяра.

Она подбежала к лошади и схватила поводьл рукой. Одного этого куска кожи, украшенною позолотой и мелкими разноцветными камнями, хватило бы ей, чтобы покупать хлеб в течение целого месяца. Она подняла глаза на принца. У него были темные волосы, и, к ее большому удивлению, он оказался не выше любого обыкновенного мужчины. Принц отвел от нее взгляд, но она все же обратилась к нему, негромко, но так, чтобы он услышал: «Qui vult secreta scire, secreta secrete sciat custodire».

Тот, кому известна тайна, пусть также умеет хранить эту тайну.

Это была первая строчка в одной из книг, принадлежавших ее отцу. Это была единственная фраза на латыни, которой тот ее научил, объяснив, что именно она означает. Принц обязательно должен узнать ее. Пожалуйста, ради всего святого, пусть принц узнает ее, и только он один.

Резко вскинув голову, лошадь отступила в сторону с изяществом танцора, несмотря на свою величину. Из-под копыт, ударивших о мостовую, взметнулись искры. В этот же самый момент чьи-то грубые руки схватили Кьяру из-за спины и оттащили назад. Проклятые стражники, что так выслуживаются на своем посту, — пусть сгорят они в самых глубоких подземельях ада. Драгоценные камни, украшавшие поводья, больно оцарапали ладонь, в которой она их держала.

Принц даже не повернул голову в ее сторону, а лишь продолжил свой путь в компании друзей и придворных. Алое перо на его шляпе игриво развевалось на мокром ветру.

— Qui vult secreta scire! — кричала Кьяра ему вслед. — Ваша светлость! Secreta secrete…

Тут она почувствовала сокрушительный удар по лицу. Перед глазами мелькнула яркая вспышка света, а голова мотнулась в сторону. Внутренняя сторона щеки рассеклась о зубы, и Кьяра ощутила соленый привкус крови во рту. Потеряв равновесие, она упала на землю и больно ударилась коленями о камни мостовой. Совсем рядом с ней раздался грохот конских копыт. Если она сейчас потеряет сознание, то снова рискует оказаться покалеченной — и перед ее мысленным взором возникло окровавленное изуродованное лицо Джанни.

— Ну-ка вставай, ведьма! — гаркнул стражник и грубо поднял ее на ноги. — Вздумала наложить чары на нашего принца? Признавайся! Ну ничего, доминиканцы живо выпытают у тебя всю правду.

Доминиканцы… Псы Господни, как еще их называли. Зловещая игра слов, в которой имя святого Доминика смешалось с его символом — собакой, несущей в пасти горящий факел [4] Domini-cani созвучно Domini canes (лат. — «псы Господа»). .