— Не сомневаюсь, но поймите, что, говоря это, я думаю не столько о себе, сколько о вашей молодой спутнице. Кто бы мог вообразить, глядя на эту красавицу, что это та самая…
— Расхваливать красоту донны Фьоры вы будете в другой раз! Расскажите-ка мне лучше, что произошло здесь после нашего отъезда?
Трактирщик так понизил голос, что Леонарда вынуждена была наклониться к нему поближе, чтобы лучше слышать:
— Настоящий кошмар! Нам даже не удосужились сказать, что» найденная» малышка была на самом деле дочерью двух тех несчастных, казненных на городской площади. И мы не знали также, что мессир Бельтрами бросил Рено дю Амеля, связанного, с кляпом во рту в старом доме для чумных, где он чуть было не умер от холода.
— Чуть было не умер, всего-то? Очень жаль! — покачала головой Леонарда. — Но я не понимаю, почему вас поставили об этом в известность. Мессир Франческо знал, что делал, и не в его правилах было кричать об этом на всех углах. Итак, дю Амель все-таки выбрался оттуда? Кто же оказался его спасителем?
— Один крестьянин. Он как раз проходил мимо и .услышал стоны. Он-то и позвал на помощь. Это произошло через сутки после вашего отъезда.
— Нам еще повезло! И что же было дальше?
— Дальше все было совсем плохо! Мессир Рено отогрелся, пришел в себя, а потом началось такое! Несмотря на мои протесты, этот дом обыскали, чтобы найти человека, который «осмелился игнорировать правосудие сеньора»! Его, разумеется, не нашли.
— Это было бы удивительно! — слегка улыбнулась Леонарда.
— Я только сказал то, что я мог сказать: флорентийский торговец покинул Дижон накануне на рассвете и наверняка отправился в Париж, где у него были дела.
Ни я, ни жена не сказали ни слова о ребенке, хотя мессир дю Амель решил во что бы то ни стало разыскать девочку. Мы ничего не сказали и о святом отце Шаруэ, кроме того, что тот уехал в то же самое время, что и его новый друг. Это было тем более просто, что мы ничего не знали о его намерениях.
— А ваш родственник, каноник Сен-Бенина, который продал вам за большие деньги старую колясочку?
Он ничего не сказал?
— Никто о нем даже и не подумал.
— А ваши слуги, которые в курсе моего отъезда, все же что-то пронюхали. Разве их не допросили?
— Да, — ответил мэтр Гуте с видом оскорбленного достоинства, — но вам должно быть известно, что в мой дом входит не всякий, кто пожелает. Я очень серьезно отношусь к выбору своих слуг, и если они вошли в мой дом, они скорее дадут разрубить себя на части, чем рискнут быть выгнанными вон. Они вели себя так, как если бы они были глухи, немы и слепы. Они все как один поклялись, что мессир Бельтрами уехал в Париж, где он намеревался сдать в какой-нибудь монастырь найденного ребенка.
— За нами не было погони? — поинтересовалась Леонарда.
— Была. Городской судья послал людей в погоню за вами, но не в том направлении.
— Так, значит, все в порядке? Отчего же вам так не терпится выпроводить нас? Ведь все, о чем мы говорим, произошло много лет назад.
— Для некоторых, как, например, для мессира Рено, история по-прежнему актуальна, и если бы он узнал, что молодая женщина по фамилии Бельтрами находится в «Золотом Кресте»…
— Не понимаю, как он может узнать об этом, — удивленно вскинула брови Леонарда. — Он живет в Отоне, а ведь это не в двух шагах отсюда!
— Это он прежде жил в Отоне, — пояснил мэтр Гуте. — Теперь мессир Рено советник герцога и «лейтенант» канцлера в Дижоне. Это важная персона!
— Дьявол! Все эти назначения он получил в знак утешения за то, что оказался рогоносцем, так, что ли?
Если я вас правильно поняла, он живет в Дижоне?
— Да, неподалеку отсюда. На улице Ласе, рядом с бывшим рыбным базаром. Там он купил себе дом, некогда принадлежавший слуге герцога Филиппа Храброго. Там он живет вот уже почти десять лет и почти не выходит из дома, разве что в канцелярию.
— Тогда чего же вам беспокоиться? — удивилась Леонарда — Дело в том, что он дружит со служащим, занимающимся постоялыми дворами и иностранцами. И не вам мне говорить, что мы держим книгу, куда записываем всех постояльцев. У меня нет ни малейшего желания вписывать туда Бельтрами.
— Так не вписывайте! — воскликнула Леонарда. — А так как мое скромное имя, возможно, тоже скомпрометирует вас, запишите имя доктора Ласкариса. Да, именно так: сегодня вечером вы приняли мессира Деметриоса Ласкариса, греческого врача, состоящего на службе у Лоренцо де Медичи, его племянницу, ее гувернантку «, то есть меня, его шталмейстера и., его секретаря. Вам это подходит?
Читать дальше