Елена Езерская - Роковой Выстрел

– Вы чем-то расстроены, Натали? – участливо спросил Александр.

Вот уже несколько дней, как княжна Репнина вернулась к своим обязанностям при дворе. Александр несказанно обрадовался, увидев ее в свите государыни, и с большим трудом сдержал радость при встрече с нею. Наташа была связана с самыми светлыми воспоминаниями в его жизни, и Александр боялся нарушить равновесие, установившееся между ними в их последнюю по времени встречу, и бросить даже самую малую тень на прекрасные моменты их прошлого.

Поначалу Наташа сторонилась его – была сдержанна и корректна, но потом все же оттаяла и однажды согласилась сыграть с ним партию в шахматы. Александр с непривычной для него самого нежностью взрослого, умудренного годами и жизнью мужчины, наблюдал за тем, как она перебирает завитки волос и чуть близоруко морщит носик, по привычке, распространенной между светских барышень, редко признававшихся в недостаточности своего зрения.

Все было мило, а сама Наташа – просто очаровательна, и Александр вынужден был признаться себе, что испытал огромное облегчение, узнав о ее разрыве с князем Андреем Долгоруким. И впервые позволил себе назвать чувство, что разъедало его, когда речь заходила о княжне Репниной, – Александра душила ревность. И хотя он по-прежнему не желал себе другой супруги, кроме принцессы Марии, Натали была нужна ему, как воздух, как обязательная составляющая. Александр плохо представлял в такой роли Ольгу, которая стремилась доминировать и обладать им полностью и безгранично. Но Наташа стала другом, оказавшимся важнее и ближе всех – даже самых близких, потому что каким-то необъяснимым образом была неразрывной частью его «я», необходимостью, данной от рождения:

Александр чувствовал – Натали и сама вздохнула свободно, когда вырвалась из Двугорского. Он понимал – она бежала... от чего, от кого? Не только от Андрея, в отношении к которому никак не могла разобраться, – скорее всего, от самой себя, неуверенной в неизбежности этого брака. А еще – от замужества, грозившего стать обязательством – перед семьей, своей собственной и своего жениха, перед ним самим.

Александр догадывался, что Репнина – вольная птица – оказалась не готова к самопожертвованию, и никоим образом не осуждал ее эгоизм, потому что именно эта ее независимость и стремление к переменам, эта восхитительная воздушность и легкомысленность характера делали Наташу особенно привлекательной и желанной. Ибо ничто так не держит мужчину подле женщины, как угроза ее потерять.

И вот она опять предстала перед ним – в слезах и удрученная. И Александр немедленно принялся перебирать в памяти слова или поступки, которые могли быть сказаны или сделаны им и по неосторожности подвергли княжну осуждению со стороны императрицы. – Признайтесь, что не я причина ваших слез? – с надеждой в голосе спросил Александр, подходя к Наташе, одиноко сидевшей на мраморной скамье в дальнем углу коридора, ведущего в покои государыни.

Наташа не ответила и лишь протянула ему письмо, которое читала до его прихода. Александр, тронутый таким доверием, осторожно взял листок из ее рук и принялся читать. После первых же строк он в изумлении сдержанно ахнул и соболезнующе взглянул на Наташу.

– Простите, Натали, я не знал, – тихо сказал Александр, пробежав глазами послание Репнина. – Это так неожиданно! И нелепо! Какая бессмысленная смерть!

– Это я убила его, – прошептала Наташа. – Я разбила его сердце, я разрушила его жизнь... Ради меня Андрей отказался от своей любви к той женщине и заставил ее выйти за другого, ради меня Андрей отдал чужому человеку право называться отцом его ребенка, а я... я не приняла его жертвы, пренебрегла ею, и он не смог вынести этого удара.

– Неужели вы всерьез полагаете, что князь Андрей застрелился? – растерялся Александр. – Ничто в письме не подтверждает вашего предположения.

– Вы думаете, Михаил открыл бы мне правду? – Наташа грустно покачала головой. – Думаю, он решил пощадить меня, он брат – он меня защищает. Но я знаю, что была жестока с Андреем, и поэтому виновна в его гибели.

– Но Натали, – убежденно произнес Александр, – разве было бы меньшей жестокостью принять его жертвоприношение и самой сделаться жертвой его благородства? И потом, кто может сказать, какой мукой обернулась бы для вас эта так называемая семейная жизнь, если бы князь Андрей продолжал разрываться между вами и той, другой, и ее ребенком, а вы терпеливо сносили бы все и с каждым годом становились все более одинокой и несчастной?