Галина Вервейко - Повороты судьбы

Когда Оля ни с чем вернулась домой, мама тихо плакала по ночам, переживая за её дальнейшую судьбу. Учителя из родной школы предлагали ей пойти работать туда пионервожатой, и Оля была не против: всю свою школьную жизнь она была активной пионеркой и комсомолкой и любила общественную работу. Почти всегда долго задерживалась в школе после уроков, то участвуя в подготовке школьных вечеров, то выпуская школьные стенгазеты.

Но однажды случайно на вокзале, встретила Ольга своего одноклассника. Он учился раньше в музыкальной школе и поступал в КПУ на оркестровое отделение. Сергей сказал ей, что ещё можно подать в КПУ документы. И Оля опять заболела своей мечтой… Но всё было не так просто. Родители убеждали её, что она выбрала специальность не из лучших, для молодых, малооплачиваемую, и когда‑нибудь пожалеет об этом. В довершение всего мама спрятала все её документы, чтобы дочь не натворила глупостей. Три дня шла «холодная война», Оля переживала и почти не разговаривала с родителями. Наконец, при содействии любимой бабушки, которая говорила, мол, хватит уже мучить девчонку, «крепость была взята». Мама отдала Ольге аттестат и паспорт со словами: «А, ну тебя! Делай с ними что хочешь!»

И вот, после всей этой полосы препятствий, она в училище! Сдала вступительные экзамены, получила место в общежитии. Его получали все нуждающиеся. Студенты жили здесь со всеми удобствами, в полном комфорте: по два – три человека в комнате с хорошей новенькой мебелью, красивыми портьерами на окнах, в каждой комнате было радио. Девчонки были счастливы: это было их первое свободное, самостоятельное жильё. И хозяйничали они в нём со всей полнотой власти. По очереди дежурили или вместе устраивали генеральные уборки, наводили уют, готовили обеды и ужины. Комнаты располагались по секциям. Тёплый переход соединял общежитие с учебным зданием. И потому зимой можно было неделю сидеть безвылазно в училище, особенно – в сильные сибирские морозы.

Начались занятия. Новенькой группе хореографов назначили классную даму из строгих «классичек» ленинградской школы. Она обычно ходила в брючном костюме, подтянутая, с правильной дулькой на голове. И тут для девчонок‑провинциалок свобода сменилась ежедневной каторгой: часами стояли они у станка, тупо уставившись в стену, и под всё нарастающий громкий голос подтягивали мышцы, опускали плечи и тянули вверх шею, одновременно втягивая в себя живот. Иногда темнело перед глазами, и казалось, что вот‑вот они упадут в обморок, но силой воли приходилось возвращать себя к жизни.

После ежедневных экзерсисов им ещё приходилось десятой дорогой обходить буфет, поскольку та же самая их «классичка» – Светлана Николаевна – постоянно караулила их у дверей и за каждую съеденную ими булочку снимала «десять шкур» на уроке, требуя безукоризненного выполнения классических упражнений. Но для Оли эта спартанская жизнь была счастьем, она была влюблена в уроки танца и работала до изнеможения.

Светлану Николаевну раздражали «деревенские» бантики и причёски девчонок, пояски на купальниках, которыми они пытались подчеркнуть талию, и вообще – всякая пестрота. Она журила своих учениц, обзывала «деревенщиной». И буквально за неделю‑две все они стали как будто на одно лицо: с одинаковыми классическими дульками, во всём чёрном, словно какие‑нибудь монашки. Зато они стали походить на настоящих хореографичек.

Владимир Алексеевич тоже внёс лепту в их воспитание: когда кто‑нибудь из девчонок приходил на урок с не очень опрятным видом, со складками на колготках, он говорил:

– Мне, как мужчине, конечно, неудобно это говорить вам, но что это у вас за колготки? Французские женщины носят их без единой морщинки и говорят: «Лучше пять морщинок на лице, чем три складки на колготках!»

Забитые, с испуганными глазами первокурсники с интересом наблюдали за жизнью выпускного курса. В отличие от них, старшекурсники ходили уверенной походкой, вольно вели себя в училище и свободно разговаривали с преподавателями, то и дело перекидываясь с ними репликами и шутками. На первокурсников смотрели с превосходством, называя их «букварятами».

Вскоре весь первый курс «загремел под фанфары» на уборку урожая. Девчат‑танцорок увезли на дальнее отделение совхоза «Сибиряк» – в село Улендыкуль Исилькульского района. Здесь им выделили большую комнату в деревянном доме, бывшем когда‑то школой. В углу стояла круглая печка, а вдоль стен – раскладушки. В соседней маленькой комнатушке поселился их временный куратор – преподаватель оркестрового отделения КПУ. Он был какой‑то неопределённой национальности, с именем, которое девчата никак не могли запомнить и выговорить. И, обращаясь к нему, предварительно читали по бумажке: Избер Эсседулаевич.