Карен Хокинс - Опоздавшая невеста

– Добрый вечер, мисс Хадли.

– Добрый вечер, констебль. Что-то случилось? Он подозрительно осмотрел карету изнутри.

– Кто это?

– Друг моего брата. Он приехал сегодня днем.

– Правда?

– Да. Мы с тетушками надеемся, он скоро уедет.

При упоминании о тетушках лицо констебля просветлело.

– Леди Мелвин обещала мне дать питье для моих овец. Она сказала, что от него они будут приносить вдвое больше ягнят.

– Я обязательно спрошу ее, когда оно будет готово.

– Не стоит. Я могу поехать туда сам и спросить. Прежде чем Арабелла успела переварить эту неприятную новость, он учуял запах бренди и, приподняв бровь, стал рассматривать Люсьена.

– Пьян как свинья, да?

– К счастью, завтра утром уезжает, – сказала она, бросив неприязненный взгляд на Люсьена.

Констебль Роббинс покачал головой, как большой медведь.

– Вот как? Вашему брату следует быть разборчивее, приглашая друзей в Роузмонт.

Арабелла изобразила мужественную улыбку, которая, кажется, заслужила одобрение констебля, потому что он прекратил рассматривать Люсьена и улыбнулся ей в ответ с явным восхищением.

– Ваша забота так поддерживает, – вздохнула Арабелла. – С тех пор как умер отец, жить стало очень тяжело, а потом вернулся Роберт и... – Она покопалась в сумочке в поисках платка, но не нашла.

Констебль порылся у себя в кармане и торжествующе вытащил мятый полотняный лоскут.

Арабелла двумя пальцами взяла сомнительной чистоты тряпицу.

– О, благодарю вас! Вы так добры. – Она кусала губу до тех пор, пока из глаз не покатились слезы.

– Ну-ну! Не надо так переживать, – поспешно сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках помощи. – Я бы вас не остановил, если бы не поступило сообщение, что партия бренди... – Тут он взглянул на неподвижно лежащего Люсьена, и голос его затих.

Арабелла проследила за его взглядом. Одеяло соскользнуло с плеча Люсьена, и стало четко видно кровавое пятно на фоне белоснежной рубашки. Арабелла вцепилась в юбки, пальцы впились в тугую ткань. Она посмотрела на пол и с облегчением сказала:

– Варенье.

Констебль нахмурил густые брови.

– Малиновое варенье. – Арабелла показала на пол, где расплылось и блестело в свете фонаря огромное красное пятно. Часть этого пятна и в самом деле была малиновым вареньем, но больше в нем было крови из раны Люсьена.

Она вытерла свои испачканные в варенье пальцы платком констебля, надеясь, что тот не заметит, как дрожат ее руки.

– Прямо перед каретой на дорогу выбежал кролик и испугал бедного Уилсона. Лошади встали на дыбы, и корзинка соскользнула с сиденья.

– Что вы говорите?

– Да. – Она протянула констеблю платок. – Нас обрызгало с головы до ног.

Он взял испачканный платок и понюхал. Лицо Роббинса разгладилось, он хихикнул.

– Ты что-нибудь нашел? – послышался скрипучий голос снаружи.

Констебль виновато пожал плечами.

– Лорд Харлбрук, – сказал он без особой радости. – Он потребовал, чтобы мы поехали. Он уверен, что контрабандисты передают свой товар в «Красном петухе». – Он наклонился и добавил громким шепотом: – Я думаю, он просто злится, что ему не достается ничего от их прибылей.

Опять послышался голос Харлбрука:

– Роббинс! Что там?

Констебль скорчил гримасу, но ответил почтительно:

– Здесь только мисс Хадли и друг ее брата, перепачканный малиновым вареньем.

Тучная фигура отодвинула Роббинса от двери.

– У молодого Хадли нет друзей.

Арабелла стиснула зубы, чтобы удержаться от соблазна изо всех сил пнуть лорда Харлбрука между узкими глазками.

– Не думаю, что вы знаете всех знакомых Роберта. Может быть...

– Я просил вас называть меня Джоном, – сказал он с напыщенной вежливостью. Он осуждающе поджал губы, увидев лежащего ничком Люсьена. – Кто этот негодяй?

Ярость захлестнула ее, придав смелости. Стараясь говорить как можно более надменным тоном, она объявила:

– Это Люсьен Деверо, герцог Уэксфорд.

– Герцог?

– Шестой герцог, если быть точной. Конечно, вы недавно поселились по соседству и не можете знать, что много лет назад он и его семья часто приезжали к нам в охотничий сезон. С тех пор они с Робертом регулярно общаются.

Недоверие лорда Харлбрука было очевидным. Арабелла про себя вознесла Богу благодарственную молитву за то, что они не натолкнулись на нее два часа назад, когда экипаж был нагружен бочонками превосходного французского коньяка.

Как будто догадавшись о ее чувстве облегчения, Харлбрук спросил: