Elza Mars - Полночная злодейка

– Да, сестра Мадлен.

– Продолжи перевод поэмы с того абзаца, на котором остановилась Селеста.

Без запинок, Габриэль ответила ей:

– Я не знаю, сестра Мадлен, на каком абзаце Селеста закончила. Я её не слушала. Я глядела в окошко.

Все ученицы дружно захохотали, услышав её ответ, но лицо сестры Мадлен не дрогнуло ни одним мускулом.

– Ясно.

Упитанная монахиня ощутила в глазах Габриэль брошенный вызов. Пауза затягивалась, говоря о большем, нежели слова.

– Сколько лет ты у нас, Габриэль?

Мадлен лишь глубже вонзала в неё свой голос.

На лице сестры монашки виднелась глубокая морщина между жидкими бровями, а поджатые губы говорили о серьёзном предостережении.

Габриэль еле удержалась, чтобы невольно не застонать. Она умела понимать настроение монашек так же, как и у себя! Чуть косящие глаза сестры Маргарет дёргались, говоря о том, что день для неё не удачлив. Плечи сестры Джулии дрожали, только ей казалось, что она не справляется с ответственностью, лежащей на ней. Сестра Джоанна… Габриэль сумела бы написать про них книжку, если бы ей хотелось.

Но для чего ей это делать, раз она чувствует внутренний дискомфорт с самой собой?

Габриэль могла бы сказать, что монашки не любят её, но если быть правдивой до конца, то стоит признать, что частенько она сама специально провоцирует их.

– Габриэль…

Сестра Мадлен напомнила, что ожидает услышать то, что та ей ответит.

И Габриэль произнесла:

– Я учусь в монастырской школе Святой Урсулины уже шесть лет, сестра Мадлен.

– Шесть лет… И до сих пор не соблюдаешь правила, которые другие девушки придерживаются без всяких проблем… Ты не знаешь разницу между временем для обучения, и временем для любых занятий по своему желанию.

– Проблема в том, сестра Мадлен, что свободных часов слишком мало.

– Габриэль!

– И чем взрослее учащиеся девушки, тем ухудшается их положение, – продолжала она.

– Хватит, Габриэль! Немедленно иди в свою келью.

Настроение Габриэль моментально улучшилось, стоило лишь ей представить себе свою маленькую келью с большим окошком, которое выходило на речку, стекающую в море.

– Когда будешь в комнате, задёрни шторку, чтобы не тратить впустую время, смотря на корабли, как ты это всегда делаешь. Лучше помолись на коленях. Проси у Господа, чтобы он послал тебе упорство для учёбы. То необходимое упорство, которое, очевидно, ушло от тебя. – Габриэль потупилась, застонав про себя, а наставляемый голос монашки продолжал: – А во время свободного времени, которого тебе так не хватает, сегодня вечером, когда остальные девушки пойдут отдыхать, ты отправишься поработать в нашем монастырском полисаднике… С комарами.

Стоило Габриэль встать, как со всех концов класса стал слышен негромкий смех. Она сознавала, что со стороны ситуация забавная, но самой быть вечерней закуской для летающих монстров вовсе её не обрадовала.

– Теперь иди, Габриэль.

– Конечно, сестра Мадлен. – Габриэль немного замедлилась, а потом, выдавив ещё одну улыбочку, договорила: – Всего наилучшего, сестра Мадлен.

Выйдя в коридор, Габриэль закрыла за собой дверь. А возможно, всё не так и плохо? Она освободилась из классного помещения, которое осточертело ей в последние дни. Что и говорить, сама возможность сменить одно помещение другим в той же самой темнице казалось замечательным. Окинув быстрым взглядом коридор, Габриэль лихо подалась к лесенке, расположенной в его конце. Добежав до ступеней, девушка задрала до колен свою тёмную юбку и начала перепрыгивать через каждые две ступени, поднимаясь наверх. За те шесть лет, которые прошли, она провела довольно много часов, смотря на корабли, показывавшиеся на горизонте, и теперь с незримой точностью могла узнать любой корабль. Если сейчас она не ошибалась, то в этот миг к порту приближалось судно Ниберия. Девушка была в курсе, что именно на этом торговом корабле прибудет её долгожданное платье, в котором она впервые отправится на бал к губернатору. По другому и быть не может, ведь через пару месяцев ей будет уже восемнадцать лет! Запыхавшись, Габриэль доскакала до верхней ступени лестницы. Откинув за спину копну пышных волос, она мигом забежала в келью. Прожив в монастыре уже много лет по неизменным правилам и сохраняя чувство своего достоинства она заставила себя приблизиться к окошку, задёрнуть шторку и опуститься на колени. Перекрестившись и сложив ладошки, как надо было для молитвы, она приступила к делу. Спустя миг наклонилась вперёд, чтобы лукаво скося ясные серые глаза, начать в маленькую щель в шторке следить за вошедшим в порт кораблём.