Кинли Макгрегор: Воин

Мак-Аллистер посмотрел на Кэт. Да, он взял кое-что, ему не принадлежавшее. Но и Филиппу это тоже не принадлежало. Катарина — не вещь. И пришла пора заставить ее отца понять это.

— Я собираюсь поговорить с королем.

Девушка нахмурилась:

— Ты с ума сошел?

Скорее всего. Только глупец мог о таком хотя бы подумать. И все же это казалось лэрду единственным достойным выходом. Несмотря на то, что его отец совершил немало плохого, все же он не учил сына убегать от проблем. С самого рождения Локлану внушали, что нужно твердо стоять на ногах и до конца бороться за то, что важно. А важнее Кэт для него не было ничего. Горец готов был умереть, сражаясь за эту девушку.

— Оденься и будь готова бежать, если моя затея не удастся, — сказал он Катарине.

В ее темных глазах всколыхнулось подозрение.

— А ты сбежишь вместе со мной?

Боже всемогущий! Локлану не хотелось, чтобы Кэт увидела, насколько он не уверен в исходе того, что задумал.

— Да, — ответил он. — Но ради нас я должен хотя бы попытаться поговорить с твоим отцом, прежде чем мы вновь ударимся в бега.

Катарину подмывало накричать на шотландца за его бессмысленную глупость. Ее отец не станет его слушать. Он никогда никого не слушал. Локлану важно только то, чего хочет он сам. А остальной мир пусть катится ко всем чертям. Но она любит этого человека и понимает, что ему необходимо так поступить. Он не сможет жить в мире с самим собой, если не попытается договориться с ее отцом.

— Если тебя убьют, Локлан Мак-Аллистер, видит бог, я тебе этого никогда не прощу!

— Не бойся, я и сам себе не прощу.

Кэт раздраженно застонала.

— Не время шутить.

— А я и не шучу, милая. Поверь, я очень хорошо понимаю, чем все может кончиться.

Катарина снова притянула Локлана к себе и поцеловала.

— Храни тебя бог! А если не убережет, то пусть поможет бежать быстрее ветра.

Мак-Аллистер уткнулся лицом в шею девушки, а затем с усилием оторвался от нее. Бросив взгляд на свой меч, он тут же отказался от мысли взять его с собой. Больше не стоит сердить короля. Пришло время мирных действий.

«Пришло время удирать, ты, проклятый болван!» — шепнул лэрду внутренний голос.

Нет! Пора, как подобает мужчине, посмотреть в лицо отцу Катарины и заставить его понять, что дочь заслуживает большего, чем молокосос, которого ей прочат в мужья.

«Как же всё так дьявольски запуталось?» — мелькнуло у Локлана в голове.

Он остановился наверху лестницы и, посмотрев вниз, увидел Филиппа с двумя его герцогами и несколькими телохранителями-французами. Монарха можно было отличить не только по царственной осанке, но и по огромному росту и лысой голове — он возвышался над окружающими словно башня.

Разглядывая прибывших, Локлан остановил взгляд на входившем в свиту короля палаче. Тот был одет во всё черное и даже лицо его закрывал черный капюшон. Да, король сюда явился явно не для переговоров.

— Кто хозяин этого замка? — вопросил Филипп.

Разиэль, войдя в зал по левую руку от монарха, склонился перед ним в поклоне.

— Мой господин прикован к постели, ваше величество. Он сожалеет, что не может приветствовать вас.

Филипп высокомерно вскинул бровь.

— Не может?

— Он искалечен на войне, сир, — произнес Локлан, по-прежнему стоя на верху лестницы.

Король перевел на него взгляд и угрожающе прищурился.

— А ты кто такой?

— Лэрд Локлан Мак-Аллистер, ваше величество.

— И ты еще смеешь показываться нам на глаза? — прорычал Филипп, словно горец был гнуснейшим из всех существ на свете.

Понимая, что дразнить монарха опасно, Локлан, не удержавшись, все-таки изобразил неведение.

— Я чем-то прогневил ваше величество?

— Разумеется! Ты украл нашу дочь…

— Он защитил меня, отец. Люди, которых ты послал за мной, били меня и угрожали. Можно лишь поблагодарить лорда Локлана за то, что он позаботился о моей безопасности, в то время как твои посланцы собирались причинить мне зло.

Локлан бросил быстрый взгляд на Катарину. Он не услышал, как подошла принцесса. На ней был неяркий наряд, распущенные волосы завитками спадали на плечи.

— Что ты здесь делаешь? — негромко спросил её шотландец.

— То, чему ты меня учил — стою на своем, не сдаваясь.

— Катарина… — процедил он сквозь зубы.

Она нежно прикоснулась к его лицу.

— Ты был прав. К добру или к худу, но он мой отец. Я не смогу убегать от него до конца своих дней. На этот раз я встречусь с ним лицом к лицу, как и подобает дочери.