Кинли Макгрегор: Воин

Девушку так и подмывало прикоснуться пальцами к этой твердой, бугрящейся мышцами груди. Мак-Аллистер одновременно был и могучим воином, и исполненным нежности и заботы человеком. Боже, как же она его любила!

— Поцелуй меня, — попросил горец прерывающимся от желания голосом.

Кэт подчинилась, чувствуя, как его уста дразнят ее губы, приглашая их раздвинуться. Локлан целовал её так, словно он и она были единственными людьми на всем белом свете. Катарина даже не подозревала, что любовь может быть такой сильной.

Лэрд погладил щеку девушки. Он не сказал ничего, но Кэт и без слов знала, что с ее помощью его боль на время отступила. В этот момент горец не думал о своем брате. Он думал лишь о них двоих.

Девушка коснулась пальцем щеки любимого и игриво поскребла ноготком щетину на его лице. Как ей нравилось это ощущение! Кожа Локлана была так непохожа на ее собственную — мужская, грубая. Рот Катарины наполнился слюной от желания лизнуть ее.

— Знаете, милорд, — поддразнила она, — за всеми последними событиями, кажется, вы забыли о бритье. Эта щетина чересчур длинна для моего занудного господина.

Мак-Аллистер наклонился и ткнулся лицом в ее шею так, что жесткие волоски на его щеке, дразня, защекотали кожу Кэт, отчего по всему ее телу побежали приятные мурашки.

— Неужели? — А я-то думал, ты предпочитаешь видеть меня таким же диким и неукротимым, как ты сама.

Катарина, не сдержавшись, рассмеялась:

— В этом есть своя прелесть, но есть еще так много всего, что я нахожу в тебе очаровательным, Локлан Мак-Аллистер.

Горец снова потерся щетиной о ее шею и, склонившись еще ниже, замер и насмешливо шепнул на ухо Кэт:

— И я нахожу очень многое в тебе неотразимым.

— Например?

Глаза шотландца, разглядывающие девушку, насмешливо сверкнули.

— Уши.

Катарина непонимающе наморщила лоб: что такого привлекательного Локлан нашел в этой части тела?

— Уши?

— Да. Они такой изысканной формы.

Горец поцеловал ее в мочку уха, и тепло его дыхания послало вдоль позвоночника сладкую дрожь.

— Так ты любишь меня за мои уши? — спросила Кэт.

Мак-Аллистер улыбнулся:

— В том числе и за это.

— А что еще ты любишь во мне?

Локлан обвел изгиб шеи Катарины указательным пальцем, а после тем же путем проследовали и его губы, прокладывая дорожку из нежных поцелуев, исполненных любви

— Вот это. Я обожаю изгиб твоей шеи. Он очень призывный.

— М-м-м, — выдохнула Катарина, — а еще что-нибудь во мне ты находишь призывным?

Локлан наслаждался ее игривым настроем как никогда раньше. Она пыталась отвлечь его от печальных дум и, помоги ей Господь, это у нее получалось. Горец был покорен ее очарованием и нежностью.

— Да, любимая, кое-что в тебе я особенно люблю.

Кэт удивленно выгнула бровь.

— Неужели?

Она уже представляла, куда рука Локлана скользнет после этих слов.

— Это, — лэрд положил руку на грудь девушки, напротив ее сердца и, глядя ей в глаза, произнес. — Вот самая прекрасная часть тебя, Катарина. Ею ты пленила меня, и плен этот мне в радость.

От неожиданного жеста у Кэт перехватило дыхание, и слезы навернулись на глаза. Потрясенная нежностью воина, она обхватила его лицо ладонями и подарила глубокий поцелуй.

Локлан затрепетал, ощутив ничем не сдерживаемую страсть Катарины. Каким-то образом его возлюбленная помогла утихнуть страданиям по Киранну.

В этот миг он был не Мак-Аллистером, человеком, который безоговорочно служил своей семье, не заботясь о собственном будущем, а всего лишь счастливым парнем, которого любила Катарина — большего он и не желал.

Поцелуй их становился все глубже, и горец скользнул языком в рот Кэт, дразня ее, умоляя об уступчивости, прощении, надежде и об утешении, обрести которое он мог лишь в ее объятиях, в ее постели. Весь мир словно исчез куда-то, остались лишь они вдвоем.

Казалось, влюбленные бесконечно долго целовались и изучали тела друг друга. Локлан до боли жаждал обладать Катариной, погрузиться в ее плоть так глубоко, чтобы утратить ощущение реальности. Но также ему хотелось, смакуя, растянуть этот момент.

И вдруг Кэт прервала поцелуй.

— Что случилось? — встревожился горец.

Катарина обожгла его взглядом, исполненным такой плотской жажды, что у него захватило дух.

— Я хочу ощутить тебя в себе. — Если этого сейчас не произойдет, боюсь, я сгорю от желания до самых углей.

Лэрд улыбнулся этим словам. Это были речи не женщины, соблазняющей главу клана Мак-Аллистеров в надежде заполучить его в мужья, а возлюбленной, которая хочет его, Локлана, как мужчину.