Колин Фальконер - Изабелла. Королевское сердце

– Мы считаем позором, что он уделяет своему фавориту больше внимания, чем вам, Изабелла.

– Кто такой этот Гавестон? Откуда родом?

– Гасконец, был оруженосцем в свите покойного короля, отца Эдуарда. Они с принцем выросли вместе. И стали закадычными друзьями.

– Это вы называете дружбой? – фыркает Ланкастер.

– А я слышал, что мать Гавестона сожгли живьем, как ведьму, – говорит Валуа, все так же глядя в окно.

– Пустые россказни, – говорит дʼЭврё. – Зачем придумывать, если у нас есть достоверные факты, и весьма отталкивающие.

– Почему король благоволит к нему больше, чем к остальным? – спрашивает у них Изабелла.

Снова быстрый обмен взглядами. Карл ждет, чтобы дʼЭврё ему помог, но тот молча уходит к окну, где сидит Валуа. Ланкастер передергивает плечами, отворачивается.

– Не расстраивайтесь, Изабелла, – говорит Карл. – Это долго не продлится. Король будет вас почитать, как вы того заслуживаете.

– Вечером я на коленях буду молить Пресвятую Деву, чтобы она мне в этом помогла, – говорит Изабелла.

– Когда погаснут свечи, на коленях вы будете стоять не одна.

С этими словами Ланкастер стремительно удаляется, оставляя позади неловкую тишину.

Дражайший мой отец и повелитель!

Нижайше свидетельствую Вам свое почтение. От моего дорогого брата Вы наслышаны о том, как обстоят дела здесь, в Англии. В настоящее время мне с трудом удается покрыть свои расходы. Супруг говорит, что королевской казны недостаточно даже для него.

Не знаю, как я буду управлять своим двором, если король наконец не пожалует мне земли и имения, им обещанные.

Мои дядюшки де Валуа и дʼЭврё вернулись во Францию, и я как никогда нуждаюсь в добром совете. Супруг зачислил мне в свиту фрейлин, и одна из них, леди Мортимер, жена одного из баронов Эдуарда, ко мне неизменно добра.

Остаюсь всем сердцем преданной Вам и Франции, хотя вынуждена признать, что нахожу настоящую ситуацию труднопереносимой.

Да пребудет с Вами неизменно Святой Дух!

Писано сего дня в Лондоне.

Изабелла .

Она пробуждается от звука, страшнее которого ей не доводилось слышать. Набрасывает плащ на меховой подкладке и выходит из опочивальни. Леди Мортимер уже в холле, спешит за ней следом.

– Что за зверь рычал? – спрашивает у нее Изабелла.

– Это лев, ваше величество. Король разместил свой личный зверинец в барбикане [11] Здесь – навесная башня для защиты замковых ворот. . Его покойный родитель привез зверей из Святой Земли. По крайней мере, так мне говорили.

Изабелла надевает крепкие кожаные сапожки и, сопровождаемая фрейлинами, отправляется гулять в сад. Над рекой стоит дымка, серые крыши королевской резиденции припорошены инеем. Тут и там из коричневой земли пробиваются первые крокусы.

Решетка замковых ворот поднята. От реки пахнет так неприятно, что Изабелла поворачивает назад. В тумане вспыхивают огоньки факелов. К причалу подплывает баржа. Солдаты выскакивают из ворот, обращенных в сторону реки, и, переговариваясь, бегут навстречу.

Она возвращается в свои покои в башне Сент-Томас, когда навстречу ей выходит Мортимер. Кажется, он не ожидал встретить ее так рано на лестнице и теперь смущен.

– Милорд Мортимер?

Он кланяется:

– К услугам вашего величества!

– Не ожидала вас здесь увидеть. Навещали леди Мортимер?

Он кивает. Ему неловко в ее присутствии.

– Слышали львиное рычание? Оно меня разбудило.

– Так это был лев? А я думал – Ланкастер.

Надо же, у него есть чувство юмора! Она тихонько смеется. Потом вспоминает о своем королевском достоинстве и снова становится серьезной.

– Вонь ужасная, особенно у самой стены.

– Тогда точно Ланкастер!

В церкви и на пиру он показался ей свирепым, а теперь он обаятелен, чуть ли не робок. Наверняка это от смущения, что его застали на пороге спальни жены. Но Изабелле приятен этот тет-а-тет.

– Что происходит там, на причале?

Он оглядывается, видит баржу и факелы.

– Выгружают оружие, ваше величество.

– Оружие?

– Луки, алебарды, щиты. Король готовится к войне.

– Против кого?

Он пожимает плечами с таким видом, словно это известно всем и каждому.

– Против своих баронов.

Изабелла пытается не показать своего изумления. Сказать больше нечего, поэтому она желает ему хорошего дня.

– Мое почтение! – бормочет Мортимер и торопливо уходит.

«Гражданская война? Известно ли об этом отцу? И если это правда, что будет со мной?»