КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ - ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ (СИ)

А убьешь – Чет снова недоволен будет. Пусть-ка он сам разбирается!

А про регейцев пакефидских много чего занятного рассказывали. И что неимоверной силой они обладают, и что колдуны они все, и что в одиночку спускаются их принцы – да и за принцессами водятся такие грешки,- в Черное Ущелье и рубят там диких псов, а утром возвращаются целые и невредимые – это из Ущелья, где при переходе в Эшебию нашли свою смерть не самые трусливые сонки!

А самые же отчаянные и смелые удостаиваются великой чести – дружбы Дракона, и тот дарит другу своему из людей каплю своей крови, и становятся у друга Дракона глаза Драконьи – светятся они светом зеленым, фосфорическим.

И потому бежали сонки.

Конечно, с ним надо по-другому! А ну, как укусит?!

А приехавший – ясное дело, драконий принц! – пакефидец ехал себе спокойно по улицам, грубо и добротно сколоченным из серого булыжника с высеченными на нем мерзкими мордами Чиши, ехал по главной площади, где еще сохранился фонтан, сложенный, правда, уже не из хрусталя, а из черного мрамора. Мерзкое сплетение тел было вырезано в камне, черная вода волновалась и поблескивала, когда серо-стальные холодные струи извергались из ушей и оскаленного рта одноглазого каменного божества.

И башни сохранились, и вершины их по-прежнему украшали рубины. Словом, было на что посмотреть приезжему и подивиться.

Пакефидский принц был на редкость маленьким и хрупким. Можно сказать – женственным. Ни внушительных размеров меч, ни окованные железом перчатки, ни пояс тяжелый, украшенный дорогими камнями и зеленым металлом, мужественности ему не придавали. Скорее наоборот. Молод был принц, что еще скажешь. Едва ли стукнуло ему семнадцать. И, как и всякий молодой человек, он был любопытен донельзя.

- Савари, – позвал он, обернув голову в серебристом шлеме, увенчанном длинными красными фазаньими перьями, к всаднику слева, сидящему на черном жеребце. Седовласый старик, прячущий темное морщинистое лицо под капюшоном черной рясы, почтительно склонил голову:

- Что, мой господин?

- Это что, и есть та самая прославленная статуя царя Чета?! – и рыцарь звонко расхохотался, закинув голову, а его свита позволила себе слегка улыбнуться, разделяя веселье хозяина.

Статуя-храм была громадна, и все же то, что о ней говорили, было явным преувеличением. А рабы, что её ваяли, были лишены и капли художественного вкуса.

В подножии статуи, в складках одеяния будто бы сидящего Чета, был устроен вход в храм, что придавало какой-то неприличный оттенок всему виду. В храме свершались обряды в честь сонских богов, и дым из курильниц и жертв, сжигаемых на алтарях, выходил из каменных ноздрей статуи, отчего нос ее закоптел донельзя; вытаращенные глаза статуи были с ненавистью обращены к импровизированному дымоходу.

- Забавно, – подвел итог рыцарь, посмеявшись. Бесстрастный Савари кивнул головой, соглашаясь.

- Что забавляет тебя, о, высокий господин? – раздался внизу сладенький голосок, и рыцарь перевел взгляд на мостовую.

На серых плитах стоял тощий сонк с гадливой хитрой физиономией, пожалуй, уж слишком маленький для сонка. Как и у прочих сонков, у него была чрезмерно развита нижняя челюсть, острижены под горшок сальные волосы и торчали уши.

Однако вместо шкур вонючего медведя, в которые так любят рядиться сонки, на нем была не то сутана, не то мантия из чистого и нового черного бархата, а на грудь спускалась массивная золотая цепь с прикрепленной к ней медалью (на ней был изображен рогатый Чиши). Словом, перед приезжими стоял сам Первосвященник собственной персоной.

Рыцарь не ответил, и сонк еще раз поклонился, улыбнувшись еще гаже и уставившись в лицо собеседника добрыми немигающими круглыми глазами голодного крокодила.

- Меня зовут Тиерн, высокий господин, – пропел сонк, стыдливо поджимая пальцы грязных ног, с обломанными и нечищеными Бог знает с какого времени ногтями. – И я очень рад приветствовать вас в столице. Что привело сюда столь высокого господина со столь пышной свитой?

«Высокий господин» неторопливо оглядел черную фигуру Первосвященника и ответил:

- Я путешествую.

Слова, вырвавшиеся из суровых губ гостя, вдохновили Тиерна на новые излияния, и он тотчас продолжил:

- Ну, конечно же, высокий гость путешествует! Это так трогательно – посетить Мунивер! Я догадываюсь, что высокий господин из знати, так сказать… Хе-хе… Но ему нечего опасаться: царь Чет не будет преследовать вас, наоборот, он будет очень рад вашему визиту!