Алекс Динго Сид-Ней - Красный комиссар

– АААААА…АААА, – громко закричал он.

Ветер чуть поддувал. Дым захлёстывал со всех сторон. И вновь пронёсся жуткий свист. Гром прогремел на левом фланге. По полю покатились огненные трассы. Пилот люфтваффе вышел на оперативный простор. Самолёт его дурно загудел. И понёсся лихо на бреющем полёте. В кабине восседал рыжеволосый молодой пилот Кан Лярде. Лицо хищное, как мордочка у акулы. Глаза бойкие, тёмные. В них оптический обман. Он надавил на гашетку. И пулемёты дали о себе знать. Две полосы трассирующих пуль переворачивали кочки. И прокатились мощно по окопам. Рядовой Гена Сташенко вздрогнул не один раз. Он, чуть приподнявшись, выстрелил из «мосинки». И сам попал под шальную очередь. Его плоский торс и живот сильно изрешетило. Местами жилистое тело пробило насквозь. И пули большого калибра били жутко. Запрыгали фонтанчики. Рядовой Сташенко лишь махнул руками. Винтовку крепко сжал. И той досталось от шальной дули. Лицо покривилось. Глаза круглые, цвета меди утратили блеск. И Гена упал грузно взад себя. Ноги загнул в коленях. Он скатился плавно на дно траншеи. И оставил после себя кровавый след на песочной стенке. Рядовой Сева Людин, навалившись на бруствер, крепко сжал в руках ручной пулемёт «Дегтярёва». И плотно надавил на гашетку. Воздух сотрясся. Пулевая струя окатила фюзеляж самолёта. Но тот промчался резко. И особо не пострадал. Сева разозлился не на шутку. Сам он небольшого роста. Лицо, как мордочка у сытого кота. Глаза блестят цвета солода.

– ААААААА…ААА…Сволочь гадская… Я тебя прикончу… Гена держись… АААААА, – заорал во всё горло Сева.

Дым жуткий и тёмный крутился во все стороны. И на левом фланге, и на правом фланге появилась воронки и костры. Тлело жутко земля. Дымок противный витал, казалось, повсюду. Он забирался в самую душу. И пахло гарью. Вдали загрохотало. Поднялась взрывная волна. И в той запарили в воздухе фигуры. Те подлетели высоко. Их разбросало сильно от ударной волны. И тут же все пропали в адском дыму. Воздух наполнился дурными истошными криками. Немецкие самолёты, сбросив бомбы, живо ретировались. Но ещё строчили пулемётчики юнкерсов. И их сирена вонзалась прямо в нервы. И давила на мозг не по-детски. Капитан Чародейкин плотно прижался к брустверу. Он слегка оживился. И чутко осмотрелся. Глаза округлил. И посыпался песок с гимнастёрки. Сильвестр Калиныч тяжело вздохнул. Лицо слегка закоптело. Он взялся за бинокль. И бегло глянул в призму мощного стекла. Он насторожился. И взял паузу. Он бегло глянул на светлое небо. Самолёты живо исчезли из виду. Они улетели. Капитан чуть приподнялся. Он смахнул с правого плеча песок. И вид имел, как у дикого бизона. И тот пустил пар из широких ноздрей. Глаза округлил. Он вновь приложился к биноклю. И чутко осмотрелся. Хотя дым мешал видимости. Он забирался в лёгкие. И дышалось тяжело. Капитан Сильвестр чутко присмотрелся. Глаза ледяные широко открыл.

На синем небе ярко сияло солнце. Лучи игрались. Веял лёгкий ветерок. На горизонте появились тёмные фигуры. И воздух лихо сотрясли моторы тяжёлой техники. Немецкие панцерваффе и бронетранспортёры взяли чёткий курс на высоту. Гул усилился. И странная мелодия, которая звучала в репродуктор, гремела звонко.

– Нанананана…Нананааааа…Нананана….Нананаааааа…, – звучали тона странного немецкого шлягера.

Веял лёгкий ветерок. Танки живо поползли по широкому склону. Солдаты вермахта рассредоточились. И живо поспевали за техникой. На высоте «сто» дымились столбы дыма. И веяло гарью. Капитан Чародейкин чутко смотрел в бинокль. Глаза округлил. Он натужил свои развитые жилы. Мысли путались. «Да сколько же их там… Около тридцати танков что ли… А может больше. Ещё бронемашины… Плюс пехота… Около трёхсот солдат. Или больше. Сюда идут… Прямо сюда… У нас, кажется, есть раненые…» , – быстро подумал он. И тут же чутко глянул на комиссара. Филимон Щепов отвечал взаимностью. Он был собран, как сова на охоте. На губах имелся песок. И Филимон быстро утёрся. Изо рта выплюнул пыль. Со своей фуражки сбросил землю. И вздохнул тяжело. Старшина Демьян Захаров взялся за медицинскую сумку. Он протянул бинт раненому рядовому Михею Грищенко. Тот сидел, облокотившись на стенку траншеи. Лицо округлое в крови. Один глаз, словно выбит. Губы сухие. И правое плечо у него сильно пропиталось багряной влагой. Прилетел жуткий осколок от снаряда, который был сброшен с самолёта. И сильно порвал плоть. Михей натужил жилы. И терпел боль.

– ААААААА…ААА…, – застонал Грищенко.