Ирма Гринёва - Сразу и навсегда! Уйти по-английски

А сейчас Дамьян не мог заснуть из-за любимой. Вот она, рядом совсем. Всё тело горит, так хочется прижаться, обнять, поцеловать, вдохнуть аромат её кожи и волос, заглянуть в бездонную глубину её карих глаз, таких разных не только по их выражению, но и по цвету – от чёрного агата, когда сердится, до золотистого янтаря, когда смеётся… Но нельзя, нельзя… Она такое пережила, что сейчас лучше к ней не прикасаться. Вот, если она сама к нему повернётся, подаст какой-нибудь знак, тогда…

Словно услышав его мысли, Бояна повернулась к Дамьяну лицом и спросила:

– Ты ещё не спишь?

– Нет, – чуть не добавив «любимая», ответил Дамьян.

– Как думаешь, сколько сейчас времени?

– Часа два, наверное. Ещё есть время поспать.

– Не спится совсем. Я вот думаю – это же придорожная гостиница. Мы когда к ней подъезжали, мне показалось, что под колёсами уже был асфальт. Может, раз не спим, рванём в город? Как ты счи…

Бояна прервала себя на полуслове, глаза её и без того на пол-лица, расширились ещё больше, как будто её озарила какая-то идея, она приподнялась с подушки и, не веря самой себе, спросила:

– Постой! А как это тебе удалось так быстро протрезветь?

«Пропал», – подумал Дамьян.

Бояна наклонилась к лицу Дамьяна и принюхалась:

– От тебя же совсем не пахнет! Так ты не был пьяным?

– Нет, – пришлось признаваться Дамьяну.

Девушка сорвалась:

– Ах, ты, гад! Спектакль мне устроил! Пьяненьким прикидывался! Заставил сесть за руль! Тащить себя чуть ли не волоком! Весело тебе было, да? А ну, иди отсюда! Вон с моей кровати!

И Бояна спихнула очумевшего Дамьяна на пол, а потом запустила в него подушку.

– Ну, хорошо-хорошо! Я и здесь на полу посплю, только не кричи, а то опять хозяин прибежит, – примиряюще ответил Дамьян, который вместо того, чтобы сердиться на выталкивающую его из тёплой постели на холодный пол девушку, продолжал любоваться ею. Любимая и в гневе была прекрасна! Вот уж, действительно, из рук любимого человека и уксус сладок!

– Уходи в другую комнату! Ты мне противен!

Это уже был перебор, и Дамьян начал злиться, искренне не понимая, что уж такого супер-ужасного он сделал? Это он и высказал Бояне. Её реакция его ещё больше удивила. Девушка застыла как изваяние и произнесла с болью в голосе:

– Ты не понимаешь! Ты ни-че-го-шень-ки не понимаешь!

А потом закрыла лицо руками и горько разрыдалась. Дамьян попытался обнять любимую и приободрить:

– Но ведь ничего же страшного не произошло? Всё закончилось благополучно!

Бояна холодно отстранила Дамьяна и, внимательно всматриваясь в его глаза с какой-то неизбывной тоской и мукой, как будто хотела понять – что же он за человек такой?, произнесла, разведя руками в стороны:

– Ничего бы этого просто не было, если бы Вы не решили повеселиться за мой счёт!

Эта горькая фраза вышибла из лёгких Дамьяна весь воздух. Он не посмел больше ничего сказать. Молча поднял брошенную подушку и одеяло и улёгся на пол под дверью.

Никто из них так больше и не уснул. Оба лежали на спине, уставившись невидящими глазами в потолок, только у Дамьяна глаза были сухие и воспалённые, как у путника в пустыне после песчаной бури, а из глаз Бояны непрерывным потоком текли слёзы, скатываясь тоненькими ручейками из уголков глаз по щекам. Сам того не ведая, Дамьян выпустил наружу душевных демонов Бояны, от которых, ей казалось, она давно избавилась, и прошлое навалилось на неё с новой силой, как изголодавшееся животное. А Дамьян думал о том, что он всё испортил. Всё! Она его никогда не простит! Он теперь для неё неразрывно связан с этой ночью, ночью и насилием.

Утром они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Пока Дамьян разбирался с приехавшими на вызов медиками, Бояна уехала домой на такси.

10

Дамьян предпринял несколько попыток поговорить с Бояной, но никаких разговоров, кроме как о совместном проекте, не получилось. Девушка выглядела подавленной и не совсем здоровой, что Дамьян поставил дополнительно себе в вину. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом. Кашель никак не проходил, почему-то болела спина, изматывала повышенная температура, видимо, ночь на холодном полу давала о себе знать. Дамьяну становилось всё хуже и хуже, но показаться врачу он категорически отказывался, пока Живко не вспылил и не пригрозил вызвать медицинскую бригаду прямо к брату в офис.

В итоге, из кабинета врача Дамьян отправился прямиком в больницу, поскольку простуда, с которой он ходил больше месяца на работу, переросла в воспаление лёгких. Живко ругал старшего брата на чём свет стоит, но тому, кажется, было плевать и на своё здоровье и, что ещё более удивительно, даже на работу. Только когда разговор нечаянно коснулся Бояны, Живко заметил в глазах брата какую-то искорку. Он проверил свои подозрения и убедился, что эта тема задевает брата за живое.