Марина Королева - Лимонные Сады

– Есть один только выход, капитан: обогнуть мыс и войти в пролив бесшумно глубокой ночью. Лёгкий штиль выведет нас к берегу, а там уже и до Босфора рукой подать!

Босфорский пролив по-прежнему был под контролем турецких войск.

– Завтра ночью, – капитан взглянул на карту и вышел на палубу, оставив дверь каюты за собой открытой. Он был греческих кровей, православной веры и получил образование во Французском морском корпусе Константинополя.

Эта военная кампания казалась ему полным абсурдом, как и предыдущая 400 лет назад, устроенная на обломках Византии.

Матросы, говорившие на турецком, нарушили его мысли.

– Хватит трещать без дела! Вы же мужчины, в конце концов!

Рауль усмехнулся. Ему частенько приходилось слышать пустую болтовню. Состав османских кораблей состоял из турецких матросов, артиллеристов, помощников и поваров. Они постоянно испытывали потребность о чём-то говорить и что-то обсуждать, даже если в этом не было никакого смысла.

«Такая их природа…» – подумал Рауль.

В основной штаб входили греки и армяне, между которыми происходили постоянные разногласия в стратегии и сводились личные счёты.

На этот раз все сошлись на одном: тихой ночью ни один англичанин не будет стрелять по кораблю-призраку на гладких волнах, который, может быть, привиделся дозорному, как мираж оазиса в пустыне. Да и кому интересно одинокое судно, ретирующиеся из Средиземного моря с сотней раненых на борту.

Рауль лег в кровать. Он представил свой дом и монастырскую каменную ограду. Как бы хотелось оказаться сейчас в его садах, где под деревьями диких лимонов всё казалось сказочно безмятежным! Там они впервые занимались любовью… А теперь это стало отдалённой сказкой и, быть может, когда-то будет близкой легендой.

Вспомнив драку с Варданом из-за той, ради которой он был готов на всё, только пусть выбор её упадет лишь на него, Рауль погрузился в сон.

Холодная весенняя ночь шумела тёмными волнами о корпус фрегата.

Раулю снилась она: их страстные ссоры и любовь, от которой вся рубашка потом промокла насквозь.

Проснувшись от жара, он вышел на палубу. Ночной штиль так и не смог остудить его пыл.

Высокая температура и озноб дали знать об эпидемии среди экипажа, возвращающегося к родным берегам.

На пути к Ани дорога пуста. Лишь снег и сугробы – мои молчаливые свидетели.

Через дорогу пробежала лиса. Она, видимо, искала еду в соседней деревне.

И вот ещё пару километров – и покажутся землянки из камней и фрагментов от растащенной вручную по кускам древней крепости. Я впервые вижу что-то подобное. Мне страшно и дико представить прошлое…

Вдоль дороги проходит низкая каменная ограда. Отсюда начинается Ани.

Уже видны внешние стены и остатки когда-то центра Шёлкового пути!

При входе стоит вагон-тонар, где цыганская семья продаёт сувениры ручной работы.

Кроме нашей машины и этого тонара никого нет.

Я подхожу к воротам и сразу же вижу герб династии Багратуни. Это изящный лев, несущий крест на своей спине.

Проходя через узкий коридор «1000 и 1 стен», становится не по себе. Можно представить, как через эти ворота гордо въезжали рыцари, катили свои повозки купцы и бегали дети.

Когда проводишь рукой по воздуху, можно потрогать время… Но стоит закрыть ладошку, и оно ускользает.

…И сразу оказываешься в начале пустого огромного поля. В нем ещё лежат останки тысячи церквей и башен. Их не успели растащить и по каким-то причинам оставили в покое.

Внутренний голос мне говорит, что здесь применяли динамит.

«Зачем разрушать великую архитектуру и позволять разграбить этот город?»

Я мгновенно вспоминаю события 1917 года в России. Там так же использовали динамит, грабили и издевались над культурой и людскими судьбами.

Я приближаюсь к самому краю пропасти. Мобильный оператор отправляет сообщение: «Добро пожаловать в Армению».

Внутри скал я вижу пещеры и кельи. Здесь раньше должен был быть мост, соединяющий жилую и культурную части города.

Я захожу в одну из церквей. Дверей здесь уже давно нет, и в проходе невыносимо темно. Мне страшно перед тем, что я могу увидеть внутри. На фрески и иконы тяжело смотреть. Над ними издевались…

Я подхожу к половинному изображению матери Христа. Здесь я трогаю часть забытой цивилизации…

Я иду через сугробы. Мне кажется, что под ними лежат сотни жизней и смерть летает у каждого отдельного камня.

Я дохожу до церкви, построенной Тиграном для своей жены. Как же прекрасно и велико её присутствие в отдалённой лощине!