Симона Вилар - Майсгрейв

Однако безоговорочной любимицей Норы была именно Мойра. Старшая дочь словно несла для матери отсвет какой-то иной жизни, которой Нора жила до того, как попала на Хой. И когда девочка подросла, женщина только ей поведала о своем прошлом. И повторяла эту историю настолько часто, что Мойре эта история порядком надоела и стала казаться чем-то обыденным.

Сейчас, оставив мать возиться у печки, девушка вошла в свое убогое жилище с тлевшим в очаге торфом. Здесь было полутемно, все было пропитано запахом рыбы и бакланьего сала, от которого першило в горле. Но Мойра привыкла ко всему этому, а вот к чему она не привыкла, так это к такой роскоши, какую увидела перед собой. На служившим ей ложем мешке с сухим папоротником, сейчас лежало длинное, украшенное вышивкой платье и тонкая полотняная рубаха. Девушка с восторгом глядела на все это и даже не решалась дотронуться. Какое тонкое сукно! Какой сочный синий цвет! А ведь синяя крашенина такая дорогая! А как красиво расходятся складки там, где юбка пришита к лифу. Такой крой Мойра видела только у богатых жен юдаллеров, когда те посещали праздничную службу в соборе Святого Магнуса. Но теперь у нее будет такое же платье!

Но как это все надеть? Как справиться с этой шнуровкой на спине? А на рукавах? Зачем вообще шнуровка на рукавах?

От вида платья привычная хижина вдруг показалась Мойре особенно убогой и закопченной. И она не посмела коснуться наряда, пока тщательно не вымылась, да и потом переминалась с ноги на ногу, пока наконец не решилась облачиться в полотняную рубаху. Даже обхватила себя за плечи, словно обнимая, так приятна была мягкая ткань для привыкшего к грубой мешковине тела. Потом она выгнала из скио пару забредших сюда кур, вымела навоз и сор на земляном полу, чтобы не испачкать подол, и только после этого попробовала облачиться в дивное одеяние.

Тут в скио вошла Нора, держа на руках маленькую Уллу.

– Святые угодники! Сейчас я помогу тебе справиться со шнурками.

Она вынесла и оставила возле дома младшую дочь, а сама с охотой стала наряжать старшую. И было заметно, что Нора знает, как облачаться в подобные одежды. Только из груди ее порой вырывались горькие вздохи. Когда же она наконец оглядела свою нарядную дочь, ее покрасневшие от постоянного пребывания у чадящего очага глаза расширились, а губы тронула легкая улыбка.

– О, Мойра моя, сейчас ты выглядишь как настоящая леди!

Когда мать и дочь общались наедине, они переходили на английский язык.

Мойра осмелилась спросить:

– Я столько слышала от вас, что ваш род знатен, однако вы никогда не говорили, что это за род. И лишь однажды назвали имя моего родителя – Уолтер.

– И этого достаточно! – отрезала Нора. – Поверь, даже это имя может погубить нас, если ты обмолвишься о том, что я тебе рассказывала. Ибо сколько бы лет ни прошло с тех пор, как я отрубила голову Уолтеру, в тех местах, откуда я бежала, кровная месть свята, как ничто другое. И она может настигнуть тебя, если станет известно, чье ты дитя.

В этот момент из-за полога показался Магнус, который даже открыл рот, глядя, как преобразилась сестра.

– А потрогать можно? – спросил он, протянув испачканные торфом руки к вышивке на подоле платья.

Но мать отвесила ему крепкую оплеуху.

– Убирайся вон! Иди собирать водоросли на побережье, а к Мойре не смей приближаться, если не хочешь, чтобы я лишила тебя вечерней похлебки. Скоро за Мойрой приедет шотландец, и надо, чтобы он просто обомлел от вида нашей фейри.

– Нашей продажной шлюхи, – дерзко выкрикнул мальчишка, выбегая из скио.

Женщина лишь пожала плечами.

– Не обращай на него внимания, Мойра. Что с него взять… рыбацкое отродье. Магнус попросту завидует тебе. Ну а теперь послушай.

Придерживая свой огромный живот, она села на каменную приступку. Снаружи доносилось хныканье ее маленькой дочери, однако Нора не обращала на него никакого внимания.

– Послушай, что скажу, дитя мое. Скоро ты станешь леди… что бы там ни говорил о грехе этот глупый отец Годвин. Не важно, что ты будешь жить с Гектором Роем невенчанной, главное, чтобы ты могла приручить его и заставить слушать тебя. Но Гектор стар, и однажды ты можешь обратить свой взгляд на кого-то другого. Вот тогда ты и пропадешь! Ибо нет ничего ужаснее, как полюбить и довериться кому-то. Некогда я совершила подобную глупость, и с тех пор моя жизнь превратилась в руины. Так что помни: заставь свое сердце заледенеть, живи разумно и уважай того, кто даст тебе защиту. И еще: чем дольше ты сумеешь не забеременеть, тем дольше будешь оставаться привлекательной и желанной. Будь острожной, ибо дети – это такое бремя!.. Они с молоком высасывают жизненные соки из матерей. Ты сама видишь, во что они меня превратили… – И Нора с отвращением поглядела на свой выступающий живот.