Ульяна Соболева - Враг мой любимый

Глеб сказал это с укоризненной, чувствовалась обида на мою скрытность. Обида на недоверие, которое они с Котовым не заслужили. Но разве мог я сказать им правду, что потерял голову из-за девки. Презренной заключенной, которая предлагала себя сначала мне, а затем рыжему конвоиру без капли стыда. Я сам себя презирал за это чувство. Нет, это не просто похоть. Это похоть с привкусом адской жажды и голодом именно по этой женщине. А что если затащить ее к себе, и взять то, что она так любезно мне предлагала? И плевать на все: и на мнение друзей, на условности и на пропасть между нами…..

– Черт возьми, Гришка, да ты совсем нас не слушаешь!

–Мы разговариваем с тобой, а ты молчишь и смотришь в одну точку как истукан.

– А я сейчас возьму и вытрясу из него правду, не будь я Котов, он нам скажет, что его гложет.

Васька угрожающе поднялся с койки.

– Та ладно, угомонись. Я просто думаю о том, что меня в измайловский отправят. А вы здесь останетесь. Разлука будет между нами, братья! Я ж говорил о нашем последнем со Спиридовым разговоре. Вот и думаю об этом постоянно. Сука, спать не могу нормально.

– А мне кажется ты нормально спать не можешь из-за золотоволосой девки с синими глазами. Или думаешь осудим, а, Григорий?

В этот момент на палубе послышались крики женщин, возня, конвоиры что-то орали, но их голоса тонули во всеобщем хаосе, одна из женщин кричала громче всех, словно от боли.

Мы втроем выскочили из каюты, выхватив шпаги из ножен.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – рявкнул Васька своим громовым голосом.

Все заключенные стали в круг, растопырив свои необъятные коричневые юбки и не давая никому приблизиться, ни конвоирам, ни матросам, ни офицерам.

За их спинами слышались страдальческие стоны и крики.

– Да, что же это такое твориться, совсем бабы очумели?– Выкрикивали конвоиры, бегая из стороны в сторону в совершенной беспомощности и растерянности.

– Расступиться сейчас же! – рявкнул я и направил шпагу на одну из заключенных – Иначе купаться сейчас все за бортом будете. А кто усерднее всех бунтует вооон на той мачте повешу. Остальных посажу в трюм на одну воду к бортовым крысам. Их изобилие в недрах этого судна я вам гарантирую. Эй, ты? Да, ты, а ну пошла вон!

Женщина попятилась, за ней все остальные, я прорвался внутрь круга и тот замкнулся за мной снова. Прорвался и замер. На тюфяках лежала женщина. Подол ее платья был задран до пояса, над огромным вздувшимся животом, за который та держалась обеими руками. Она была молода и довольно привлекательна, но страдания исказили ее черты. Голова женщины металась из стороны в сторону, губы искусаны до крови, на лице испарина, она выла как раненое животное. Между ее распахнутых ног сидела Катерина, ее лицо тоже покрылось, потом и раскраснелось, она держала ноги женщины и что-то тихо ей говорила. Затем обернулась и посмотрела на меня взглядом полным отчаянья.

– Господи, да что вы так смотрите? Неужто совсем нас за людей не считаете? Ни капли сострадания в вас нет. Рожает она. Прикажите вашим солдафонам убраться. Если вы не в состоянии предоставить ей условия, ради бога не мешайте! Или позовите лекаря! На вашем судне есть лекарь?

Женщина снова пронзительно закричала. Я думал ровно секунду.

– Будут вам условия в моей каюте. Напился вчера скотина-лекарь. Спит как убитый падлюка. Завтра за яйца подвешу сукина сына. Сами справитесь?

– Попробуем.

Девушка даже на меня не посмотрела, не сказала ни слова благодарности. По уставу права не имел так поступать. Узнает кто неприятностей не оберусь. Но, блядь, как я могу отказать, когда она на меня ТАК смотрела. Сука…веревки из меня крутит.

– Варюша, милая, мы отнесем тебя в теплое место. Доктора там, конечно, нет, но зато есть чистые простыни и горячая вода. Слышишь, все будет хорошо, я не раз видела, как моя нянька принимает роды, я позабочусь о тебе.

Нянька? Откуда у простолюдинки нянька? Я в недоумении посмотрел на девчонку, но та была занята роженицей, которой явно было уже наплевать, где она находится.

– Она не дойдет сама, ее нужно отнести. Помогите, пожалуйста, начальник…если не побрезгуете.

Я подхватил несчастную на руки. Было нелегко Варя довольно полновата, кроме того при каждой схватке она извивалась и больно цеплялась за мою шею. Глеб схватил меня за рукав и тихо прошипел:

– То, что ты затеял, может закончиться для тебя неприятностями!

– Плевать, пусть только попробуют донести. Я не могу бросить женщину вот так, без помощи! Что я нелюдь что ли?!