Екатерина Каблукова - Приказано жениться

При упоминании о государыне Михайлов слегка протрезвел и с сожалением посмотрел на заветную дверь. Григорий перехватил его взгляд:

– Впрочем, друг мой, я готов компенсировать это небольшое огорчение. Саверьич, налей моему другу Михайлову и его веселой компании, пусть выпьют за мое здоровье!

Гуляки согласно зашумели, лицо Михайлова просветлело, хозяин кабака засиял, будто серебряный рубль, который кинул ему Белов, и поспешил порадовать буйную компанию. Преображенец чуть выждал, пока внизу вновь не начались пьяные крики, и спокойно постучал в дверь.

– Кто там? – судя по голосу, мужик был нестарый.

– Я от хозяйки вашей, Анастасии Платоновны.

Дверь приоткрылась, сквозь щель на гвардейца изучающе посмотрели два темных глаза.

– А не врешь?

– Не веришь – уйду, а ты уж сам девку свою защищай. Только солдат здесь много, долго не продержишься.

Мужик заколебался, затем дверь окончательно распахнулась:

– Заходите, барин!

Белов шагнул внутрь. Из-за закрытых ставень в комнатенке было почти темно, впрочем, Григорий неоднократно бывал в номерах, поэтому знал, что где находится и без света.

На единственной кровати сидела испуганно всхлипывающая девушка в драной одежде. Судя по всему, девка все-таки спускалась в зал, где ее и заприметил Михайлов. Невысокий бородатый мужик стоял у двери, все еще сжимая в руках дубину.

– Тебя звать как? – Григорий внимательно посмотрел на мужика, прикидывая, чего следует ожидать.

Образцовый офицер Белов привык иметь дело с различными солдатами. Мужик ему понравился. Спокойный, хозяйственный. Именно такими, как правило, и бывают доверенные слуги. У Гришиного батюшки, Петра Григорьевича Белова, тоже такие были.

– Петром меня кличут, – мужик тоже изучал неожиданного покровителя.

– Хорошее имя, царское.

– Апостольное оно, барин, – тут же поправил мужик.

Григорий усмехнулся.

– Апостольное, так и ладно. Дубину брось, – приказал он. – И собирайтесь!

– Куда это? – Петр подозрительно с прищуром посмотрел на гвардейца.

– К хозяйке отведу. Здесь вам не стоит оставаться.

– К Анастасии Платоновне? – оживилась девушка, с надеждой смотря на статного гвардейца.

Её голубые глаза радостно засияли. Григорий отметил, что девка действительно статная и красивая: пшеничная коса толщиной в руку, пухлые алые губы, румянец во всю щеку. В подранной рубахе мелькнула грудь. Полная, округлая, увенчанная темным соском…

– А что, другие есть? – огрызнулся Белов, злясь тому, что плоть моментально отреагировала на красавицу. Да будь навязанная императрицей невеста хотя бы вполовину так красива, как ее крепостная, все сложилось бы гораздо проще, – Пошевеливайтесь, я ждать не буду!

Странно, но при воспоминаниях о худенькой сероглазой девушке, так внезапно свалившейся на преображенца, жар плоти прошел, а зверь, напротив, оживился и вопросительно тявкнул. Григорий недоуменно нахмурился.

– Сейчас, барин, мы мигом! – засуетился мужик, ошибочно решив, что Белов недоволен их расспросами. – Глашка, ну-ка встала! Платок возьми, прикроешься!

– Да пусть переоденется, чего в драном-то идти? – пожал плечами Григорий, опускаясь на сундук. – Вещей у вас много?

– Токмо вон, короб хозяйский, на котором сидеть изволите, да Глашкина котомка!

– А ты без вещей, значит?

– Сменная рубаха есть, мне и довольно! – отмахнулся мужик.

– Ехать есть на чем? Или пешком пришли?

– Возок наш за конюшней стоит. И лошадка гне́дая.

– Запрягай!

Мужик с сомнением покосился на незнакомца в военном мундире. Он давно уже в подробностях разглядел и волчьи глаза, и знаменитый мундир преображенца, как везде кликали оборотней. Потом перевел взгляд на Глашу, уже успевшую накинуть шаль на плечи и теперь смущенно теребившую косу. Белов, совершенно правильно истолковав сомнения мужика, усмехнулся:

– Да ты не думай, не позарюсь. Слово волка даю. Запряжешь, подойди к корчмарю, скажешь, Григорий Белов приказал помочь сундук спустить. Как погрузишься, то мы с дочерью твоей и выйдем, чтоб лишнего внимания не привлекать.

– Племянница она мне, – буркнул мужик.

– Да хоть черт-в-ступе! – раздраженно бросил Григорий и тут же перекрестился. – Прости, Господи! Шевелись!

Мужик стремглав выскочил прочь, видимо, боясь спугнуть такую удачу в лице незнакомого барина. Глаша растерянно молчала, смотря в пол. Белов задумчиво выстукивал пальцами по крышке сундука полковой походный марш.