Джулия Куин: Ночь наслаждений

Хорошо быть дома. Даже если приходится выдерживать какофонию.

Особенно потому, что приходится выдерживать какофонию. Ничто не напоминает дом мужчинам из рода Смайт-Смитов так, как жуткий разнобой, который девицы называют игрой.

Дэниел не хотел, чтобы кто-то видел его до концерта. Он отсутствовал три года и знал, что его возвращение затмит «триумф» девушек. Публика, возможно, поблагодарит его, но не хватало еще здороваться с родными в присутствии толпы лордов и леди, большинство которых, скорее всего, считают, что ему следовало оставаться в изгнании.

Но он хотел видеть семью и, как только заиграла музыка, тихо прокрался в репетиционную, на цыпочках подошел к двери и чуть приоткрыл.

И улыбнулся. Вот она, Хонория, и ее знаменитая улыбка. Сестра атакует скрипку смычком. Она и не подозревает, что не умеет играть, бедняжка. Как и остальные сестры. Но он любил их за упорство.

А вторая скрипка… господи боже, неужели Дейзи? Разве она еще не на школьной скамье? Нет, ей уже должно исполниться шестнадцать. Еще не появилась в обществе. Но уже не ребенок, но юная леди.

Айрис играет на виолончели. Лицо страдальческое. И за фортепьяно…

Он помедлил. Кто, черт возьми, за фортепьяно?

Он приник лицом к щели. Ее голова опущена, так что лица не видно, но одно ясно: она определенно не его кузина.

А вот это загадка. Он точно знал (потому что мать вечно это твердила), что квартет Смайт-Смитов состоял из незамужних молодых девушек этой семьи, и никого иного. Семья очень гордилась тем, что произвела на свет так много музыкальных (слова матери, не его собственные) девиц. Когда одна выходила замуж, всегда находилась другая, жаждущая занять ее место. Так что посторонних вовсе не требовалось.

Да и какая посторонняя особа захотела бы занять место в этом квартете?

Должно быть, одна из его кузин заболела. Это единственное объяснение. Он пытался вспомнить, кто должен сидеть за фортепьяно. Мариголд? Нет, она уже замужем. Виола? Кажется, он получил письмо, где говорилось, что и она вышла замуж. Сара? Скорее всего Сара.

Дэниел покачал головой. Свирепые девицы, эти его родственницы.

Он с некоторым интересом наблюдал за леди. Она так трудилась, чтобы не отстать. Кивала, глядя в ноты, и иногда морщилась. Харриет стояла рядом, переворачивая страницы в самые неподходящие моменты.

Дэниел хмыкнул. Кем бы ни была бедная девушка, он надеялся, что ей хорошо заплатят.

Наконец она опустила руки, когда Дейзи начала играть скрипичное соло, неимоверно при этом фальшивя. Незнакомка выдохнула, размяла пальцы и тут…

Вскинула глаза.

Время остановилось. Просто остановилось. Правда, это банальный способ описать происходившее. Но эти несколько секунд, когда ее лицо было поднято к нему… растягивались и тянулись, вплавляясь в вечность.

Она была прекрасна. Но это слово не объясняло произведенного ею на него впечатления. Он и раньше видел прекрасных женщин. И даже спал со многими. Но это…

Даже его мысли едва ворочались в голове.

Волосы были блестящими, темными и густыми – и не важно, что они были стянуты в скромный узел. Ей не нужны щипцы для завивки или бархатные ленты. Она могла бы гладко зачесать волосы, как балерина, или совсем сбрить, и все же оставалась бы самым изысканным созданием, которое он когда-либо встречал.

Дело в ее лице. Должно быть, так. Бледное личико сердечком, с поразительными темными бровями. В неярком свете было трудно сказать, какого цвета ее глаза, и это казалось трагедией. Но ее губы…

Он горячо надеялся, что эта женщина не замужем, потому что намеревался поцеловать ее. Вопрос только в том, когда.

Потом – он даже знал момент, когда это случилось, – она увидела его. Ее лицо дернулось в легкой гримасе. Она тут же застыла, с тревогой глядя на него огромными глазами.

Он насмешливо улыбнулся и покачал головой. Неужели она считает его безумцем, прокравшимся в Уинстед-Хаус, чтобы послушать концерт?

Что же, это вполне имеет смысл. Он провел так много времени, остерегаясь чужих людей, что сразу распознавал это свойство в ком-то еще. Она не знала, кто он, и, кроме того, во время концерта в задней комнате уж точно не должно быть никого.

Но поразительнее всего то, что она не отвела глаз. Их взгляды скрестились, и он не шевельнулся. Даже не дышал до того момента, пока кузина Харриет не испортила все, тыча пальцем в ноты и, очевидно, сообщив женщине, что та пропустила вступление.

Больше она так и не подняла головы.