Элизабет Макнилл - Мастерская кукол

Нет, это просто возмутительно, думал Сайлас, окидывая крошечную лавку мрачным взглядом. Торгуешь сущей ерундой, чтобы иметь возможность просто оплачивать аренду! Увы, вкусы покупателей оставляли желать много лучшего. Большинство клиентов были просто неспособны оценить подлинные сокровища: столетний череп льва, веер из китового легкого, чучело мартышки под стеклянным колпаком и многое другое. Почти все они, едва переступив порог, сразу бежали к массивному шкафу из красного дерева в глубине лавки, за стеклянными дверьми которого хранились бабочки, точнее – их багряные и золотые крылья, которые Сайлас додумался помещать между гладкими, тонкими стеклышками. Некоторые из них могли сгодиться в качестве кулонов, большинство же предназначались для того, чтобы держать их в качестве украшения на комоде, на каминной полке или на туалетном столике. Сам Сайлас считал крылья глупыми безделушками, которые каждый, у кого достанет воображения, мог бы сделать сам. Увы, те вещи, которые нравились ему самому, покупали разве что аптекари да художники.

Только когда часы пробили одиннадцать, он услышал несильный стук в дверь и тихое позвякивание колокольчика в подвальной мастерской (он нарочно провел звонок именно туда, потому что, увлекшись работой, мог и не услышать, как стучат в дверь). Сайлас бросился открывать. Разумеется, это мог быть очередной праздный зевака, у которого завелся лишний пенни, и даже если это был Альби, его появление вовсе не означало, что мальчишка отыскал что-то интересное. В последний раз он принес летучую мышь с переломанными крыльями, дохлую галку и бродячую собаку, годную только на рагу, – и все же сердце Сайласа непроизвольно забилось быстрее.

На сей раз предчувствие его не обмануло. Это действительно был мальчишка.

– А-а, Альби… – проговорил Сайлас, открывая входную дверь, в которую тотчас начал просачиваться желтоватый городской туман – печально знаменитый «гороховый суп» с Темзы. – Принес что-нибудь?

Десятилетний сорванец дерзко ухмыльнулся в ответ («Я знаю, что мне десять, сэр, потому что я родился в тот самый день, когда наша королева выходила замуж за принца Альберта»). Во рту у него оставался только один зуб, который торчал из верхней челюсти, словно виселица посреди площади.

– Принес, сэр. У меня есть для вас отличная зверушка! Такой у вас еще не было.

Сайлас бросил взгляд вдоль переулка, застроенного мрачными, ветхими домами, которые кренились в разные стороны, точно подвыпившие матросы. Переулок казался безлюдным, и он удовлетворенно кивнул.

– Ну, показывай, что там у тебя… – И Сайлас слегка ущипнул мальчишку за подбородок – пусть знает, кто здесь главный. – Задняя нога мегалозавра или, может быть, голова русалки?..

– Для русалок погода не та, сэр. Знаете, какая холоднющая вода в Риджентс-канале? А вот второе существо… Этот ваш мега… мегаза… В общем, он просил передать, что вы сможете забрать его рога, как только он их сбросит.

– Очень любезно с его стороны.

Альби громко высморкался в рукав.

– Но я все равно принес вам кое-что интересненькое. Это настоящие драгоценности, сэр, просто брилянты! И я не расстанусь с ними меньше чем за два шиллинга. Только предупреждаю, товарец не рыжий, как вы любите… – С этими словами мальчуган развязал веревку, стягивавшую горловину его мешка, и запустил руку внутрь. Сайлас с жадностью следил за его движениями. В воздухе распространился чуть сладковатый гнилостный запах, и он прикрыл нос ладонью – запаха мертвечины Сайлас не любил. В его лавке было чисто и прохладно, как в операционной или в аптеке, и почти не пахло ни угольным дымом, ни старым мехом, ни пылью от чучел, не говоря уже о смраде разлагающейся плоти. Сайлас терпеть не мог этот запах и сражался с ним не жалея сил. В кармане жилета он всегда носил миниатюрный флакончик с лавандовым маслом, которое, если капнуть им на верхнюю губу, позволяло не замечать вони, но сейчас ему не хотелось совершать лишние движения и отвлекать Альби, который и так был не способен сосредоточиться на предмете разговора дольше, чем прыгающая с места на место блоха.

Мальчишка подмигнул.

– Настоящее сокровище, сэр! – повторил он, крепко сжимая горловину мешка, словно там было что-то живое.

Сайлас попытался пренебрежительно усмехнуться, но вышло не слишком натурально. Он не любил, когда маленький оборванец пытался его заинтересовать. Глупые ужимки уличного бродяги возвращали Сайласа в собственное детство, когда ему приходилось таскать через весь двор к печам тяжелые глиняные капсулы для обжига керамики, попутно уворачиваясь от материнских тумаков, от которых болели руки и плечи. Порой Сайлас даже спрашивал себя, действительно ли ему удалось оставить ту давнюю жизнь в прошлом, и если да, то почему он позволяет этому однозубому беспризорнику водить себя за нос?