Витольд Недозор - Дочь Великой Степи [litres]

Стражники между тем пошушукались друг с другом и пришли к какому-то решению.

– Возьми, храбрец, – их старший протянул Эвмену два тяжелых копья-пилума. – Это воинское оружие, а не «гладиаторское дерьмо».

Олаф, пренебрегая советом рудиария, выбрал огромную секиру и махнул ей, как перышком.

– Да, силен ты, брат, – крякнул Галл. – Может, и правда повезет, зарубишь сволочь эту!

– Лучше попробуем побегать и позагонять его… – покачал головой Эвмен. – Большие туши быстро выдыхаются…

Рев толпы бил по ушам, как доска.

Как раз когда ворота распахнулись, троглодит ухватил за ногу один из лежащих на арене трупов, раскрутил и швырнул его на трибуну, вызвав дополнительный вой ужаса и боли.

– Как такую дрянь загоняешь? – прошептал Галл.

– Мы должны напасть вместе, все разом! – Эвмен переглянулся с Олафом. Кажется, они друг друга неплохо понимали. – Втолкуйте кто-нибудь этому негру, пусть целит в задницу – это будет его враг. Твой враг, – палец уперся в грудь Гипсикратии, – левая нога… задняя лапа. Когда будем отвлекать его на себя, целься по ней. И не убегай… слишком далеко. Старый Эвмен возьмет правую. А ты, Олаф, попробуй врезать твари по башке топором. У кого пилумы? Первым делом метните в зверюгу эти римские копья, не так-то они хороши, тоже дерьмо… А потом атакуем все разом.

Увидев новых врагов, гигантская обезьяна присела и, не дав им построиться, вдруг бросилась на них со скоростью несущейся галопом лошади. Весь план сразу пошел прахом.

Гигант с рычанием замахнулся на Эвмена. Предугадав его движение, рудиарий присел и пропустил удар огромной лапы над собой.

Прикрывая вожака, скифянка ринулась вперед, подняв щит. Пальцы, способные разорвать плоть, словно гнилую тряпку, чиркнули по щиту со звуком, похожим на тот, который издает меч, касаясь точила.

Одновременно с прыжком Гипсикратия успела метнуть увесистый, куда тяжелее привычного джерида, римский дротик. И промахнулась: видать, умение подвело, а может, тварь просто была слишком шустрой.

Негр, нанося удар в бочкообразную грудь чудовища, успел развернуть свое копье острием вверх. Но удар пришелся в ключицу, и толстая кость выдержала его, а вот древко копья с хрустом сломалось. Отбросив бесполезный обломок, чернокожий метнулся в сторону. Тяжеловесно подпрыгнув, гигант упал на четвереньки и понесся за ускользающей добычей.

Гипсикратия ткнула обезьянищу трезубцем в спину, нанеся длинную, но неглубокую рану.

Быстро отскочила назад. Но неведомая тварь не обратила внимания на нападение с тыла и продолжила преследовать чернокожего.

Наперерез человекозверю бросился Галл. Одним ударом чудовище выбило у него из рук копье. Гладиатор откатился в сторону, чудовище, сменив направление атаки, бросилось на него – длинные лапы прочертили борозды в песке совсем рядом…

Гипсикратия, вновь схватив пилум, метнула его повторно – и опять мимо. После этого тварь соизволила обратить на нее внимание. Взор скифянки на миг встретился со зрачками троглодита, и она ощутила озноб, а потом пришел страх – необъяснимый, дикий, животный! Такого не было перед боем с Корой и даже во время любой из войн и схваток ее прежней жизни.

Что-то схожее она испытывала только при встрече с единорогой тварью. Вдруг промелькнула мысль: наверно, этот тоже сродни косматому рогачу… Тоже из рода древних тварей, изгнанных светлыми богами с лика мира, но до сих пор изредка попадающихся людям.

Вся в холодном поту, она, пересилив себя, потянулась за мечом – но не было у нее на поясе меча, не полагалось по ее гладиаторскому статусу. Дура, тупица безмозглая, да ведь сейчас она любое оружие могла выбрать, никто б не возразил!

Гигант высоко подпрыгнул. Опустившись на ноги, взмахнул правой ручищей, словно покачиваясь в ритмичном танце. Сейчас он не думал атаковать, наоборот, сам заманивал врагов в атаку…

Люди ждали. Они будто стали многотелым существом с Эвмеем-головой и всеми остальными вооруженными конечностями. Даже чернокожий, отделенный от всех бегством и погоней, как бы влился в это тело, широко раскинувшееся по арене. Все они оставались живы и почти целы. Некоторые сохранили оружие.

Бестия поняла, что никакая ее хитрость на них теперь не подействует. Взревев от ярости, она отпрянула назад. Этого негр не ожидал; получив сильнейший удар в грудь, он отлетел почти к ограждению.

Публика орала. Гипсикратия, едва веря себе, поняла, что в голосе толпы снова звучит восторг, наслаждение творящимся внизу действом. И тут – она не поняла, как это произошло, – ее копье воткнулось в живот твари.