Кэролайн Линден: Невеста для графа [litres]

– Хорошая новость состоит в том, милорд, что проценты по кредитам не слишком высоки, – добавил поверенный в делах отца. Слабое утешение, однако!

Сжатые в кулаки пальцы Хью успели онеметь за тот час, что мистер Сойер, поверенный отца, вводил его в курс дела.

– Выходит, я владею роскошным поместьем, но на его содержание у меня нет ни фартинга? – пробормотал Хью.

– Сказано весьма резко, но, по сути, так оно и есть, – немного поколебавшись, ответил мистер Сойер.

Хью разжал кулаки и, растопырив пальцы, уперся ладонями в стол – в прекрасный стол, сработанный скорее всего самим Томасом Чиппендейлом по заказу деда Хью, пятого графа Гастингса. Дед старался приобретать вещи только высшего качества. Хью страшно хотелось выругаться, но он лишь спросил:

– Какая часть поместья является майоратной?

– Все ваше поместье целиком и полностью заповедное, – повеселев, сообщил поверенный. – А все документы, подтверждающие ограничительные условия наследования, в полном порядке.

– Из чего следует, что я не могу ни пяди своей земли продать, – со вздохом заметил Хью.

Мистер Сойер замялся и промычал нечто невразумительное, но тут же с оптимизмом добавил:

– Зато вы молоды, полны сил и, уж простите за откровенность, хороши собой. В нашей стране найдется немало богатых невест, которые сочтут за счастье…

Хью резко встал, едва не перевернув стул, на котором сидел (тоже, кстати, сработанный легендарным Чиппендейлом).

– Иными словами, – процедил он сквозь зубы, – я должен делать то, чего никогда не делал мой отец: экономить каждый шиллинг и жениться на деньгах.

– Это было бы весьма разумно, сэр, – деликатно кашлянув, согласился поверенный.

– Вон! – крикнул Хью, указав мистеру Сойеру на дверь. – Пошел вон!

Мистер Сойер в недоумении заморгал и стал поспешно собирать разложенные на столе документы.

– Да, милорд. Конечно, милорд, – пробормотал он. – Всегда к вашим услугам. Как только вы…

– Вы уволены. Больше сюда не приходите.

Мистер Сойер побелел, но спорить не стал. Хью же, вне себя от ярости, смотрел ему вслед. Сойер знал – не мог не знать! – что покойный граф тратил куда больше, чем мог себе позволить. Знал, но не думал его останавливать! Он мог хотя бы предупредить Хью о том, что происходило, но не сделал и этого.

А знала ли об их бедственном положении мать? Графиня пребывала в глубоком трауре. Каждый день она проливала слезы по покойному мужу, из-за чего глаза ее постоянно были воспалены. Родители Хью были на редкость счастливы вместе, и теперь, вспоминая, как ласково подшучивал над матерью отец и с каким обожанием она смотрела на Джошуа, Хью понял, что у него, возможно, не хватит духу рассказать матери о том, что ее покойный супруг, по сути, предал их всех – и ее, и дочерей, и сына. Впрочем, при всей своей преступной беспечности, Джошуа не был злонамеренным негодяем – он действительно любил свою жену, потому не хотел ее огорчать. Следовательно, именно эта «приятная» задача теперь стояла перед Хью.

Бедная графиня! Что будет с ней, когда она узнает, что лишилась не только любимого мужчины, счастья всей ее жизни, но и стабильности, и достатка, и, возможно – даже крыши над головой, потому что на те средства, что оставил отец, невозможно содержать родовое поместье Гастингс. О доходах с поместья и речи не шло: отец не только годами растрачивал деньги, но и палец о палец не ударил для того, чтобы принадлежавшие ему земли приносили прибыль. Поместье радовало глаз просторными зелеными газонами, ухоженными парками с лабиринтами из живой изгороди, прудами с лилиями и нарядными беседками. Ни скучных пастбищ, ни ячменных полей, ни, конечно, уродливых угольных шахт. Ничего, что могло бы принести хоть какой-то доход. Когда Хью спросил у отца, почему соседние поместья выглядят совсем не так, как Гастингс, Джошуа со смехом сказал:

– Но нам-то скучно кататься верхом вокруг пшеничных полей! И все эти фермы так безобразны!..

Хью тогда не только удовлетворился таким ответом, но еще и почувствовал гордость за отца, обладавшего отменным вкусом. И сам Хью тоже с удовольствием любовался окрестностями, катаясь верхом по не тронутым плугом просторам, покрытым цветущим вереском.

Гастингс ждали большие перемены, назревшие уже давно. Однако же… Чтобы сделать поместье доходным, следовало вложить в него немалые средства, которых у Хью не было.

Стук в дверь отвлек его от невеселых раздумий. Не дожидаясь ответа, в комнату проскользнула Эдит, сестра Хью, и спросила: