София Джеймс - Незабываемая ночь [litres]

– Я больше не та Селеста Фурнье, которую ты знал, майор. И мне будет безопаснее одной.

– О какой безопасности ты говоришь? За тобой следят и скоро схватят и объявят шпионом.

– В этой жизни есть вещи похуже смерти.

– А какой будет эта смерть, если они узнают, что ты предупредила меня, а потом еще позволила уйти? Тебе не придется рассчитывать на снисхождение.

– Я и не думала.

Он коснулся рукой ее шеи.

– Твое сердце бьется слишком сильно для того, чтобы я поверил в твое равнодушие. Однако увлечение твоего отца театром сказалось и на тебе, помогает добавить образу естественности. Уверен, многие тебе верили.

– Мы с тобой разные люди, майор Шейборн. Я и прежде не была человеком высокой морали; узнав подробности, ты был бы разочарован. Если хочешь, чтобы я помогла тебе уехать из города, жди завтра в пять утра под аркой в Лез Аль. Да, и никаких вещей. Это твоя единственная, последняя возможность. Если не придешь, больше мы не увидимся. Bonne chance.

Саммерли вспыхнул от злости, открыл было рот ответить, но Селеста уже исчезла. Как дымок от свечи. Вот она перед ним, а в следующую секунду уже нет. Размышляя, как ей это удалось, он огляделся и отметил, что на улице стало больше прохожих. Скорее всего, она ждала этого момента, чтобы нырнуть в толпу. Он внимательно оглядел улицу.

Вон она, в сотне ярдов, сворачивает в переулок, прячась за тележкой торговца рыбой. Шейборн не стал задерживать на ней взгляд, ведь в эту минуту за ним могут наблюдать, не стоит забывать об осторожности. Конечно, это несущественно, но все же.

Раньше Селеста казалась ему выше и уж точно не была такой худой. На ее левом запястье он заметил тонкие шрамы. Интересно, откуда они?

Саммерли растревожил ей душу, теперь она долго не придет в себя. С тех пор как умер отец, никто не говорил с ней так откровенно. Внезапно возникло острое, почти непреодолимое желание вернуться в Англию.

Туда, где спокойно и безопасно. В тихое и красивое убежище.

Селеста покачала головой, отвергая свои мысли, и резко повернулась, заметив скользнувшую в сторону тень – верный признак того, что кто-то следовал за ней и спрятался.

Через секунду стало ясно, что людей двое. Гай Бернар и Пьер Алан с обеих сторон взяли ее под руки, кто-то стянул черный парик, бросил и растоптал в пыли.

– Бенет узнал, какую роль ты сыграла в деле Дюбуа, и послал нас предупредить тебя и дать совет. – В голосе Гая чувствовалось с трудом скрываемое раздражение. Кулак его врезался ей в живот так неожиданно, что она согнулась пополам. Губы стали жадно хватать воздух, но он не желал поступать в легкие. – Ты немедленно должна оставить все дела, связанные с личными интересами. Если еще раз будешь замечена в контакте с англичанином, это будет рассматриваться как измена, и предприняты соответствующие меры. Твой случай станет примером другим, пусть знают, что в такие тяжелые времена преданность должна быть полной и несомненной. Смирение и подчинение – вот что главное. В противном случае даже лучший из нас может испытать на себе всю силу наказания Франции.

В следующую секунду кулак врезался ей в лицо, прямо в передние зубы. В глазах вспыхнули искры. Земля стала быстро приближаться, по подбородку текла теплая кровь и капала на грубую ткань брюк.

– Бенет хочет быть уверен, что ты осознаешь всю серьезность положения. Если такое повторится, ты умрешь. Тебе ясно? Больше милосердия не жди.

Алан уже достал нож. Лезвие сверкнуло и врезалось ей в руку между большим и указательным пальцами.

– Поняла? – грозно произнес он прямо над ее ухом.

– Да, – выдохнула Селеста, чувствуя, как тело охватывает леденящий ужас. Еще несколько таких ударов – и она не сможет добраться до дома. Страх уничтожил прежнюю браваду.

– Смотри на меня, – прорычал над ее головой Гай.

Знакомые интонации подсказывали, что надо готовиться к худшему. Мысль укрепилась, когда он сжал ее горло, жадно поцеловал в губы и прижал свободную руку к левой груди. Из прошлого навалился ужас пережитого. Он появился темный, словно призрак, надвигался и заползал под кожу. Мир почернел по краям картинки, и Селеста стала заваливаться на сторону. Кровь потекла по щеке на камни, когда ноги подкосились, не желая больше ее слушаться.

Очнувшись, она поняла, что одежда все еще на ней, а значит, он не сделал того, что пугало ее больше всего. Осознание подарило временное облегчение. Она перевернулась на бок, едва не потеряв сознание от боли в теле. Содержимое желудка оставило брызги на одежде и камнях вокруг. Из носа текло что-то липкое, рука почти не двигалась, один из передних зубов шатался.