– Плохие дороги, отвратительная еда, комковатые матрасы, вши, – буркнула Доротея. – Я никуда не выйду, пока мы не доберемся до Вены, да и там… – Ее голос стих.
Убедившись, что Доротея уснула, Джулия облегченно вздохнула. Что ж, это к лучшему. Компаньонка – или падшая женщина – не должна веселиться на празднике. Да и ей лучше, чем кому-нибудь другому, известно, что приключения могут иметь опасные последствия.
Париж
Томас Меррит смотрел на свою партнершу по танцу, супругу английского барона. Она была болтлива, не в меру кокетлива и готова к приключениям во время своего короткого визита в Париж. Теперь, когда война закончилась, город был буквально наводнен английскими леди. Стремление узнать все о последних парижских модах так и манило их на другой берег канала, и они прибывали ежедневно – толпами.
Он взглянул на открытые двери, которые вели на террасу. Белые газовые занавески покачивались на ветру, словно предлагая ему увлечь партнершу в вальсе в ночную темноту. Мимолетное поглаживание по щеке, отвлекающий поцелуй, и она даже не заметит, что на ней больше нет драгоценностей. По крайней мере, пока не вернется домой. И она никогда не узнает, кто лишил ее побрякушек. Томас всегда был осторожен и не брал слишком много: одну сережку или браслет, – словом, то, что можно легко потерять в такой вечер, когда женщина танцует, флиртует и целуется с красивым незнакомцем в темном саду. Он никогда не забирал все драгоценности, которые были у дамы, и даже старался не трогать самые роскошные вещи. Это было опасно. Кто-нибудь мог вспомнить его имя или тот факт, что он танцевал с жертвой ограбления и рано ушел. Он брал ровно столько, чтобы хватало на оплату жилья, еду и одежду. И не более того.
Сегодня бриллиантовый браслет дамы станет достаточной добычей. Пусть оставит себе массивное рубиновое колье, которое она осмелилась надеть в Париж – нашла куда, ей-богу, – где рубиновые ожерелья все еще ассоциируются с ужасами революции и красными ожерельями другого рода, оставленными гильотиной.
Занавески призывно колыхнулись, и он в вальсе вывел даму из жаркого бального зала в прохладу летнего вечера. Томас чувствовал аромат роз – настоящий, – который был тоньше и приятнее, чем его имитация в духах баронессы. Он глубоко вздохнул и продолжил вальсировать, пока они не оказались в укромном месте, вполне пригодном для того, чтобы украсть поцелуй и бриллианты.
Томас не колебался ни минуты. Он склонился к ней для поцелуя, услышал ее слабый протестующий писк – очень слабый, почти неслышный, – и баронесса решительно обняла его за плечи и всем телом прижалась к нему.
Он нежно погладил ее щеку, незаметно избавив от одной сережки, которую тут же убрал в карман.
– Чудесный вечер в такой приятной компании становится еще прекраснее, – сказал Томас, легко касаясь кончиками пальцев ее обнаженных плеч.
В результате его прикосновений плечи и руки женщины покрылись гусиной кожей, которую он ощущал в темноте. Он наклонился, чтобы поцеловать ее еще раз, и его чувствительные пальцы коснулись застежки изящного браслета. Баронесса восторженно ахнула – его смелость ей явно импонировала.
Вместо того чтобы нежно прижаться к нему, она схватила его обеими руками за лацканы фрака и дернула на себя. Томас ощутил укол страха: неужели он выдал себя? Он оставил в покое браслет и с трудом подавил желание оттолкнуть партнершу, перепрыгнуть через ограждение в сад и сбежать. Вместо этого он улыбнулся, лаская ее руки и запястья.
– Приходи ко мне в комнаты, – пробормотала она, прикрывая глаза и возбужденно дыша. – Я заплачу тебе.
Теперь он действительно сделал шаг назад, шокированный столь откровенным предложением платы за услуги. О браслете он в праведном гневе забыл.
– Думаю, вы меня с кем-то перепутали, миледи.
Ее глаза открылись, страсть их покинула, сменившись холодной проницательностью.
– Разве? Ты привлекательный мужчина, но манжеты твоей рубашки обтрепаны. Полагаю, ты принадлежишь к аристократической семье, обедневшей в тяжелые времена. Не сомневаюсь: тебя интересуют мои деньги, ведь я значительно старше тебя. Мой муж никогда не улыбается мне так, как ты, даже в мой день рождения. Так что же тебе нужно от меня, кроме денег?
Она была старше его на все двадцать лет, и Томас пришел в ужас. Неужели женщина, годящаяся ему в матери, предлагает ему деньги за любовные утехи?
Нет, так низко он еще не пал! У него есть честь, принципы, манеры. Он скосил глаза на свои манжеты. Рубашка сшита из полотна высшего качества, но… да, манжеты слегка поизносились. А как же иначе? Он заказывал ее уже много месяцев назад. Что ж, по крайней мере раньше у него была честь. Просто, как выяснилось, честь не кормит.
Читать дальше