Светлана Старикова - Гранат

На этом сон прервался. Макс судорожно глотнул воздух, приподнялся, открыл глаза и в страхе огляделся. Его пассия на эту ночь, хорошенькая белокурая первокурсница Нелли, забившись в угол широкой кровати и прижимая одеяло к красивому, загорелому лицу, смотрела на Макса округлившимися от ужаса глазами.

– Что? Что случилось? – встревожился Макс.

Но Нелли, ни слова не говоря, вдруг вскочила с постели, путаясь в одежде, натянула платье, подхватила свои туфли и сумочку и, на ходу роняя и поднимая вещи, бросилась к выходу.

Макс догнал ее в дверях, вернул в комнату.

– Да что случилось-то?

– Ты еще спрашиваешь, что случилось? Ты вдруг исчез!

Нелли ни на секунду не забывая, что она все же красавица, изящно вытирала слезы салфеткой.

– Как это исчез?

– Не притворяйся!

– Рассказывай все по порядку! – приказал Макс.

– Ну да, по порядку… – начала было Нелли и вдруг опять разразилась слезами, но, заметив нетерпеливый жест Макса, взяла себя в руки. – После того, как мы с тобой, ну, после этого… ты заснул и спал, а я на тебя смотрела, потому что очень тебя люблю, а ты ведь так мало мне уделяешь внимания!

– Пропустим это, – нетерпеливо сказал Макс.

– Ну вот, – покорно продолжала Нелли, – я смотрела-смотрела, а ты вдруг исчез.

– Как исчез?

– Да так! Исчез, растворился!

– А потом?

– Я очень испугалась и сидела ни жива – ни мертва, так что и не помню, сколько времени прошло. А потом вдруг услышала: на кухне хлынула вода. Я побежала туда. Все краны были открыты, и вода переливалась через край раковины. Я поскорее закрыла краны и стала убирать воду. А когда вернулась, ты лежал на прежнем месте, но стонал и метался, а потом захрипел так, что я подумала: ты умираешь…

– Умирать нам рановато, – бодрясь, запел Макс любимую песню военных лет, он ее часто слышал от фронтовика, жившего, можно сказать, по соседству, только Макс обитал в роскошном особняке, а дед – в развалюхе расположенного рядом рабочего поселка. Фронтовик этот прошел всю войну и вернулся домой, чего не удалось многим из тех, кто вместе с ним шагнул в огненное пекло. Было ему уже под девяносто, но он, как и в те молодые послевоенные годы, будто извиняясь за то, что выжил, всегда старался помочь осиротевшим семьям. Старик, понимая ценность каждой минуты на этой земле, с утра уже был чем-нибудь занят: попыхивая папироской, стучал молотком, работал рубанком, при этом всегда что-то напевал себе под нос. Ребятишки за ним бегали гурьбой, он и для них находил ласковое слово и какое-нибудь занятие. Макса дед никак не выделял, лишь иногда, доверяя ему работу попроще, одобрительно хмыкал в усы, мол, хорошо, будет из парнишки толк. А Макс как завороженный наблюдал за всеми действиями старика, удивляясь тому, как ловко тот превращал простую деревяшку в ножку стула или деталь для полочки, или еще во что-нибудь нужное в хозяйстве. Окончив работу, дед обычно садился, закуривал и начинал рассказывать истории из своей жизни. Рассказы эти были интересные, без излишней назидательности, но поучительные. Лишь одной темы дед не касался – войны. У этого старика и перенял незаметно для себя Макс умение во всякой ситуации находить положительные стороны и никогда не теряться и не отступать. А фронтовые песни, полные оптимизма и веры в победу, часто сами собой на ум приходили.

Однако, как ни бодрился Макс, голос его был вовсе не жизнерадостным, а вялым, хриплым и надорванным, словно и вправду он минуту назад захлебывался водой, был на волосок от смерти и едва спасся.

– Ну, я пойду? – после неловкого молчания несмело сказала Нелли, она уже не хотела знать тайну исчезновения возлюбленного, единственным ее желанием было поскорее выбраться из этой квартиры.

– А как же утренний кофе? – пытался пошутить Макс.

– Какой уж тут кофе!

Надо сказать, что все студентки факультета, где учился Макс Бероев, с замиранием сердца произносили его имя. Высокий, темноволосый, он не обладал идеально красивой внешностью, был даже излишне худощав, не мог похвастать рельефными бицепсами, наоборот, его узкие плечи не увеличивали даже строгие костюмы, до которых он был не большой охотник. Но зато можно сказать с уверенностью, что стройная фигура Макса, а в особенности его необычного темно-фиалкового цвета глаза, смотревшие с теплотой и лаской, притягивали к нему девушек как магнитом. Этот его взгляд не был нарочитым, наигранным, казалось, парень и не подозревал о таком магнетическом действии его глаз. Да, они и впрямь был необыкновенными, но лишь потому, что отражали искреннюю бесшабашную веселость молодости, ощущение свободы и любви к этой жизни, ну и к девушкам тоже.