Барбара Картленд: Слушай свое сердце

«Как мне поступить с Джейсоном?» – в тысячный раз спрашивал себя герцог и не находил ответа.

Но вдруг в тот момент, когда он меньше всего ожидал этого, Джейсон вернулся домой.

Он принес отцу такие извинения, что тот поверил, будто сын говорит искренне. Он даже предложил загладить свою вину.

Джейсон сам предложил устроить такой брак, который примирил бы с ним отца с матерью, и произвести на свет наследника, в коем так нуждался ради собственного будущего.

– Найди мне жену, папа, – сказал Джейсон. – И тогда мы сможем забыть прошлое и смотреть вперед, в счастливое будущее.

Не успел герцог подумать, что ослышался, как в голову ему пришла мысль о Делле.

Только давеча, перед тем как уехать в Лондон, он видел, как она каталась по парку.

Олени уступали дорогу ее лошади, и, даже глядя на нее издалека, он живо представлял себе, как прелестно она выглядит.

Выбившиеся из прически локоны подпрыгивают в такт ходу лошади, оттеняя ее белую кожу, а глаза сияют восторгом, потому что она едет на одном из лучших и самых горячих его жеребцов.

Герцог видел ее едва ли не ежедневно и часто думал, что она больше похожа на богиню, чем на человеческое существо из плоти и крови.

А верхом она ездила, как неоднократно уверял его старший грум, лучше любой женщины, которую он когда-либо видел.

Именно тогда герцогу в голову пришла спасительная мысль.

Он понял, что только Делла с ее умом, мужеством и увлечением верховой ездой способна спасти Джейсона.

Она обладала достаточной решимостью и волей, чтобы заставить его исполнить данное им обещание.

Она была достаточно красива, чтобы увлечь его так, как прежде не удавалось ни одной женщине.

И она наверняка родит ему детей, которыми станет гордиться вся семья.

«Делла! Она станет ключом к решению всех проблем!» – вскричал про себя герцог и немедленно позвонил в колокольчик, вызывая слугу с повелением срочно заложить экипаж, чтобы отвезти его к лорду Лейдену.

Расставшись с дядей, Делла вышла в сад.

Ей казалось, будто стены и крыша над головой давят, грозя задушить ее.

За то недолгое время, что она провела в обществе своего дяди, он умудрился вдребезги разбить не только ее мечту о счастье, но и ощущение безопасности, которое не покидало ее с тех пор, как она осталась с ним одна после смерти отца и матери.

Она была так счастлива, что они живут вдвоем.

Собственно говоря, она часто думала, что вовсе не обязательно иметь много друзей, поскольку до сих пор не встретила молодого человека, который был бы столь же умен и обаятелен, как ее дядя.

Еще никому не удавалось пробудить в ней такой интерес ко всему, о чем бы они ни говорили, так что ей начинало казаться, будто она читает захватывающую книгу, будучи не в силах оторваться от нее.

А с тех пор как они переселились в деревню, она наслаждалась каждой минутой. Радость же, которая охватывала ее, когда она садилась на одну из лошадей герцога, невозможно было выразить словами.

Она мельком подумала, что в будущем они будут принадлежать ей.

Но вслед за этой мыслью перед ее внутренним взором предстал образ Джейсона, каким она в последний раз видела его.

Делла содрогнулась от отвращения.

«Как я могу выйти замуж за человека, которого презираю и ненавижу? – спросила она себя. – За человека, в искренность раскаяния которого, равно как и в то, что он говорит своему отцу, я решительно не верю? За человека, который сотню раз убедительно доказал, что он лжец и современный Казанова?»

Девушка разволновалась не на шутку.

Ноги сами, помимо воли, принесли ее в парк.

А ведь до него было не меньше мили, хотя ей, погруженной в невеселые раздумья, показалось, будто она едва вышла из дверей дядиного дома.

А в следующий миг впереди показались конюшни герцога. Рядом никого не было, и потому она вошла в первое здание. Лошади находились каждая в своем стойле.

Герцог истратил кучу денег, чтобы им было удобно. Стойла стали больше по сравнению с первоначальными размерами, и над яслями на специальной табличке была написана кличка каждой лошади.

Делла медленно переходила от одного денника к другому.

Лошади, на которых она ездила, ласково терлись о нее носами. Отец много лет тому научил ее, что с лошадью нужно поговорить, прежде чем садиться на нее верхом, чтобы животное привыкло к ее голосу.

И каким-то образом они находили общий язык и сливались воедино, как будто лошадь становилась человеческим существом.