Елена Арсеньева - Перстень королевы (Роберт Деверо, граф Эссекс – королева Елизавета. Англия)

– Вы слишком порывисты, Эссекс, а я слишком обидчива. Между нами еще будут ссоры, а может быть, и настоящие войны. Я могу разгневаться на вас, но вы должны знать: это порыв, это мгновение, это буря, которая скоро затихнет. Никто не заменит мне вас, вы всегда будете дороги мне, как никто другой. Говорю вам так как женщина и прошу: когда вы увидите, что королева начинает побеждать в Елизавете женщину, пришлите мне этот перстень. И я пойму, что вы по-прежнему принадлежите мне, как и ваша жизнь, ваше сердце, ваша преданность… и ваша любовь.

Ну да, он принадлежал ей, его жизнь, его сердце, его преданность, его любовь принадлежали только королеве. Письма Эссекса к Елизавете полны истинной страстью… Он писал стихи, в которых отказывался от своей бранной славы, клялся, что бросает меч, шлем отдает пчелам вместо улья, что готов заменить воинские доспехи власяницей, лишь бы оставаться капелланом и исповедником владычицы своего сердца, своей королевы… Однако он был сыном своей матери, Летиции Ноллис, которая, даже обожая Роберта Лейстера, имела любовника, потому что желала не только подчиняться любви, но и властвовать над ней. Точно так же поступал и ее сын, Роберт Эссекс.

Он увлекся Френсис Сидни, вдовой удивительного человека – Филиппа Сидни, поэта, ученого, одного из любимцев, хотя и не любовников королевы, бывшего существом поистине не от мира сего. Кроме того, Френсис была дочерью знаменитого елизаветинского министра Уолсингема, которого королева называла «мой Мавр» за его смуглое лицо. Елизавета безмерно уважала сэра Френсиса, но терпела его только за его преданность и редкостный талант обеспечить ее безопасность. Сколько заговоров он раскрыл, сколько раз спасал ее жизнь и корону! Огромный шпионский аппарат он оплачивал преимущественно из своего кармана, пошучивая при этом: «Состоять на службе у королевы – дорогостоящее занятие!» Именно ему в немалой степени королева была обязана устранением такой опасной особы и соперницы, как Мария Стюарт, королева шотландская, мечтавшая о престоле Англии… Поэтому дочь Уолсингема, леди Френсис, была очень благосклонно принята при дворе.

Однако вряд ли эта благосклонность могла продлиться, выйди Френсис замуж за Эссекса. Впрочем, тогда и ему ничего хорошего ждать не приходилось.

Но Эссекс верил в свою счастливую звезду. Когда друзья говорили ему, что женитьба может стоить ему отлучения от двора, он хвастливо заявлял:

– Думаете, я не знаю, как справиться с королевой? Я значу для нее столько, сколько не будет значить ни один мужчина. Вот увидите!

Однако у него все же хватило ума обвенчаться с Френсис тайно. Естественно, некоторые последствия сей любовной истории тайными остаться не могли, и королева, которая вообще очень внимательно следила за своими дамами и обладала обостренным нюхом даже на намек на скандал, мигом заметила, что с «этой девочкой Уолсингем, то есть Сидни, что-то не то…». К тому же королева не отличалась терпением и не церемонилась в выражениях, очень напоминая манерами своего отца, Генриха VIII.

Как-то раз она усадила Френсис рядом с собой и, ткнув ей пальцем в живот, спросила, не завелось ли там что-то такое, чего не подобало бы иметь честной вдове. Нежная Френсис перепугалась и страшно покраснела, после чего подозрения королевы перешли в уверенность.

А надо сказать, что королева иногда – и очень часто! – впадала в лютую ярость от того, что кому-то везло в любви больше, чем ей. Тем паче недосягаемая для нее беременность была предметом ее тайной и недоброжелательной зависти.

– А ну, говори, от кого ты беременна, девка? – злобно спросила Елизавета и сильно ущипнула Френсис.

– Я не девка, – моментально обрела чувство собственного достоинства тайная леди Эссекс. – И беременна я от собственного мужа.

– Что?! – изумилась Елизавета. – Но я не помню, чтобы кто-то просил у меня разрешения жениться на тебе.

Френсис испугалась и зарыдала. Елизавета потребовала назвать имя мужчины – Френсис отмалчивалась, даже несмотря на пару оплеух, которые закатила ей разъяренная королева. И Елизавета начала подозревать самое худшее.

– Говори, кто он! – закричала она, себя не помня. – Или я выбью из тебя его имя! А заодно и его ребенка!

– Мой муж – граф Эссекс, – призналась Френсис.

Королева уставилась на нее неподвижным взглядом Медузы Горгоны, все уничтожающим, все обращающим в камень. Впрочем, нет, казалось, она сама окаменела!

Перепуганная Френсис забыла об этикете и бросилась вон, а вслед ей летел безумный голос королевы: