Элоиза Джеймс - Супруг для леди

– Открой глаза, Аннабел.

Она открыла их, охваченная истомой от усталости, желания и любви к нему, которую теперь он так ясно читал на ее лице.

– Я люблю тебя, – сказал он охрипшим от волнения голосом.

Она улыбнулась ему, и совершенно неожиданно в глазах ее заблестели слезы.

– О, Эван, я совсем не понимала этого все то время, покуда волновалась о деньгах и планировала найти мужа, который будет меня желать…

Он открыл было рот, но она покачала головой.

– Именно к этому все и сводилось. Я полагала, что буду чувствовать себя в безопасности, если просто смогу каждый день носить шелк. – Она запечатлела на его щеке поцелуй. – Я понятия не имела, что единственная ценность, которая имеет значение, это любовь. Ты не целовал меня уже много часов, – прошептала она с болью в голосе. – Я не чувствую себя в безопасности.

Медленно, очень медленно он наклонился к ней, и их губы опять соприкоснулись. Этот поцелуй был похож на все их поцелуи: в нем была и сладость, и необузданность, и ощущение, что они только-только перестали целоваться, и теперь возобновили тот самый поцелуй, в котором их уста впервые слились в апреле. Двумя секундами позже он уже жадно терзал ее губы, вкладывая в этот поцелуй всю свою душу и любовь. И она целовала его в ответ… целовала, целовала.

Очнувшись, Эван поймал себя на том, что бормочет что-то невнятное.

– Ты становишься романтиком! – поддразнила его Аннабел, но в голосе ее слышалась радость.

– А ты – нет? – спросил он. – Ты любишь меня, Аннабел, – сказал он. – Ты уверяла меня в этом, и я намерен проследить, чтобы ты держала свое слово следующие семьдесят лет. Ты любишь меня. – Он поцеловал ее глаза. – Ты сходишь с ума от любви, – промолвил он, целуя кончик ее носа. – Ты вне себя от любви. – И он снова добрался до ее губ.

– Да, – ответила она, обвив руками его шею. – О да, Эван. Да.

– А я люблю тебя еще сильнее, – прошептал он.

Некоторое время спустя от огня, предоставленного самому себе, остались лишь тлеющие угли, время от времени выбрасывавшие дрожащую искорку в темный дымоход. Огромный, величественный замок затих, даже несмотря на то что все спальни и укромные уголки его были битком набиты шотландцами.

Эван подумывал о том, чтобы увести Аннабел наверх. В конце концов, там их ждала весьма удобная кровать, и хотя этот диванчик был очень славным, длина его все же была не совсем подходящей. Конечно, они пока еще были не совсем женаты, но утром первым делом…

– Эван, – промолвила Аннабел. Она снимала с него галстук, что и впрямь означало, что ему следует подхватить свою нареченную на руки и отправиться наверх, пока их не обнаружили и не разгорелся скандал, который посрамит тот, что случился в Англии. – Ты помнишь кроличий поцелуй? – прошептала она, уткнувшись ему в шею. Теперь ее руки пробирались ему под рубашку.

– Из нас двоих именно у тебя хорошая память. Полагаю, мне придется тебе его продемонстрировать.

– Помнишь, я как-то спросила тебя, есть ли у него пара? – Глаза ее сверкали в последних отблесках огня.

– Пара? – переспросил он, но руки ее уже лежали на его талии. – Нет!

– Мерка, применяемая к одному, должна применяться и к другому, – строго молвила она и начала поцелуями прокладывать дорожку вниз по его груди.

Эван глянул вниз на ее кудри и предпринял последнюю попытку повести себя как подобает джентльмену.

– Ты не обязана этого делать, – тяжело дыша, вымолвил он.

– Конечно, не обязана, – сказала она, на минуту подняв на него глаза. – Но я хочу это сделать. – Она улыбнулась. – Я заперла за нами дверь.

– Но…

– Ты хочешь, чтобы я это сделала?

Заморгав, он уставился на нее. Он не знал, как выразить это словами.

– Эван, – промолвила она, – ответь мне честно. Разве тебе бы этого не хотелось?

Иного ответа, кроме как честного, здесь быть не могло. Они выработали это правило за всеми своими играми в вопросы по пути сюда. Всякий раз, как кто-то из них заговаривал о честности, одновременно задавая вопрос…

– Да, – наконец ответил он. – Мне бы очень этого хотелось. Аннабел лучезарно улыбнулась ему.

– В таком случае…

Несколько месяцев спустя

– Как сегодня прошли занятия? – осведомилась Аннабел.

– Это ужасная докука! – ответила Джоузи с готовностью шестнадцатилетней девицы обсуждать все, что связано с ее персоной, в любое время дня и ночи. – Я просто не умею танцевать. Я не понимаю этого! – Вид у нее был потрясенный.