Элоиза Джеймс - Поглупевший от любви

Но Дарби брезгливо поморщился.

— Неаппетитная перспектива, — бросил он. — А теперь я должен откланяться. Как бы страстно я ни обожал ваше общество, Банг, все же боюсь опоздать на деловое свидание.

«Хладнокровный ублюдок», — подумал Банг, но позволил подтолкнуть себя к дверям.

— Собираетесь обо всем рассказать сводным сестрам?

— Естественно. Их высокоуважаемая тетушка собирается произвести на свет ребенка. Джозефина будет в восторге.

— Но она знает, что рождение ребенка лишит ее состояния?

— Не понимаю, почему подобные вопросы должны тревожить ребенка, все еще обретающегося в детской?

— Впрочем, еще ничего не известно. Леди Роулингс может родить девочку.

— Весьма приятная мысль, учитывая кое-какие обстоятельства.

— А вас трудно смутить. Сам я не представляю, что делал бы, имей на руках двух девчонок, которых еще предстоит выставить на рынок и…

— Уверен, у вас бы все прекрасно получилось.

Дарби позвонил, и в дверях появился его дворецкий Фаннинг с пальто, шляпой и тростью Банга.

По дороге в кабинет маска безразличия постепенно сползла с лица Дарби. Он сумел скрыть ярость перед раскрашенным фатом, который с такой радостью сообщил ему о беременности тетки. Но гнев стоял в горле колючим комом.

— Проклятая сука!

Слова смертоносным ядом обожгли его рот.

Чем бы ни занимался дядя в спальне своей жены, совокупление в этот список не входило. В июле прошлого года, как раз перед смертью, Роулингс признался племяннику, что доктор запретил ему всякие плотские наслаждения, и, поскольку при этом был немного навеселе, добавил, что леди Чайлд вполне > смирилась с приговором. Упоминать о жене не было ни малейшей необходимости, поэтому дядя и промолчал. Леди Чайлд, его любовница, была единственной, хоть сколько-нибудь заинтересованной в способности Майлза хорошенько растрясти кровать.

И все же неделю спустя он умер в спальне Эсме Роулингс. Скончался от сердечного приступа в постели жены! И теперь живот у дамы растет не по дням, а по часам. Ребенок, вне всякого сомнения, родится несколько преждевременно. Домашняя вечеринка происходила в июле прошлого года, и если ребенок от дяди, его жена самое большее — на шестом месяце. Но почему обычно стройная, как тростинка, леди Роулингс вдруг переваливается, как утка, всего на шестом месяце, когда ей еще осталось целых три?

Будь проклята эта лживая потаскуха! Дарби ни на секунду не поверил, что Майлз с ней спал! Скорее всего она забеременела от другого мужчины и заманила Майлза в свою комнату, чтобы окружающие не сомневались в его отцовстве.

Майлз не заслуживал такой участи. Та шлюха, на которой он имел несчастье жениться, становилась героиней одного скандала за другим, но бедняга и глазом не моргнул. Отказывался даже думать о разводе.

Кое-кто из приятелей считал Дарби бесчувственным, бесстрастным человеком, но при этом все единогласно именовали его истинным денди, учитывая эксцентричность и элегантность одежды и манер. Отмечали легкость, с которой он играл в модные игры общества, и длинную дорожку, усыпанную разбитыми сердцами, которая тянулась за ним, судя по пересказываемым шепотом историям о распутстве и оргиях в компании таких же развратников. Утверждали, что единственной эмоцией, которую он позволял себе проявить, было тщеславие.

Однако сейчас вопреки всем сплетням и сплетникам Саймон Дарби уставился на каминную полку с таким свирепым видом, что удивительно, как это несчастные фарфоровые собачки не рассыпались под его взглядом в осколки.

Но мужчина, толкнувший дверь кабинета, ничего, казалось, не замечая, ворвался в комнату и бросился в кресло у камина. Внешность у него была весьма необычная: оливково-темная кожа, широкие плечи, хмурое лицо, словом, настоящий громила, единственными весьма неубедительными признаками благородного происхождения которого были помятый галстук и сапоги из тонкой кожи.

Дарби нехотя оглянулся на вошедшего.

— Я не испытываю никакой потребности в компании.

— Вздор!

Рис Холланд, граф Годуин, принял у дворецкого бокал мадеры с гримасой, обычно сходившей у него за улыбку, и мгновенно осушил до дна, разразившись при этом отчаянным кашлем.

— Черт возьми, где ты раздобыл это адское зелье?

— Предпочитаю не обсуждать домашние проблемы, — процедил Дарби, и какие-то интонации в его голосе заставили Риса отвести глаза.

— Ты слышал, — вздохнул он.

— Что моя тетушка раздувается не по дням, а по часам? Только сейчас отсюда вышел Джерард Банг. Предложил мне жениться на наследнице шерстяной империи, с головы до ног покрытой золотом.