Лидия Джойс - Музыка ночи

– Надеюсь, оно того заслуживает.

– От нашего общего друга я слышал, что вы человек утонченных вкусов. – Себастьян чувствовал себя шутом. Наверняка де Лент видит его насквозь…

– Возможно.

Поймав его подозрительный взгляд, Себастьян заставил себя выразиться более определенно:

– Мой собственный вкус, как и вкус нашего друга, тоже не соответствует общепринятому. Красивая женщина – бесподобное украшение мужской постели… до тех пор, конечно, пока ее не сменяет еще более красивый мужчина.

Де Лент удивленно прищурился, когда понял, о чем он говорит. В Англии столь откровенный разговор мог привести к уголовному обвинению. Но теперь Англия была очень далеко, и как только его удивление прошло, в глазах де Лента мелькнул интерес. Себастьян начал верить, что в конце концов его шарада будет разыграна.

– Да, Венеция – город удовольствий, – сказал он, сдерживая рвение. – Всяческих удовольствий. Многие гондольеры могут стать услужливыми, как любая куртизанка… за надлежащую плату. Если желаете, я представлю вас тем, кому присуще… сочувствие.

Де Лент засмеялся, качая головой, и первая из его оборон пала.

– Боюсь, старина Мэнсфилд ввел вас в заблуждение. Это ведь Мэнсфилд, не так ли?

Себастьян неопределенно пожал плечами.

– Во всяком случае, этот порок я считаю для себя неприемлемым. – Де Лент качнулся на каблуках, в голосе чувствовалась улыбка.

– Тогда, видимо, есть и другие? Миссис Джеффрис не имеет монополии на дома, где любовная боль, возможно, немного буквальнее, чем в обычном понимании.

Де Лент снова покачал головой:

– И тут мои вкусы имеют другую направленность, и я не понимаю вашего желания помочь мне, если бы даже имел такую склонность.

Последние слова казались достаточно невинными, однако де Лент произнес их с легким нажимом, словно ему хотелось быть понятым. Себастьян изобразил застенчивое покашливание.

– Дело в том, что сейчас я испытываю некоторые материальные затруднения. А поскольку я знаю все городские закоулки лучше других эмигрантов, то помогаю всем приезжим, облегчая им путь к удовольствиям.

Де Лент захохотал.

– Да ты всего лишь сводник!

Себастьян оскорблено выпрямился, одновременно пытаясь сдержать торжество в голосе:

– Если вас не интересуют мои услуги, тут есть много других желающих. – Он повернулся и сделал вид, что уходит.

– Стой, парень. Я только немного пошутил над твоими затруднениями. Я не говорю, что меня это не интересует.

Себастьян вернулся, его улыбка под маской стала злобно-насмешливой.

– Рад слышать это, синьор. Что именно вас интересует?

– Мои интересы… разнообразны. Мне уже надоели привлекательные маленькие шлюхи от шестнадцати до сорока. Я хочу расширить свои познания.

– Что вы предпочитаете? Женщину, которая не проститутка? Которая уродлива, обезображена?

– Да, и более того. Я их коллекционирую. Жирных и тощих. Старых и молоденьких. И очень, очень юных. – Глаза в прорезях черной маски плотоядно блестели.

– Кажется, у меня есть девочка на ваш вкус. – Себастьян заставил себя выдавить эти слова. – Я могу вас познакомить сегодня…

– Это не к спеху, – ответил де Лент.

– Тогда завтра.

– Да. Завтра подойдет. Но сначала я хотел бы увидеть лицо моего… партнера.

На этот раз засмеялся Себастьян.

– Я предпочитаю маску. Завтра вы получите другое письмо, оно будет послано с той же предосторожностью, как и первое. А теперь я должен попрощаться, у меня еще много дел на вечер.

Формально поклонившись своему врагу, Себастьян вышел, прежний гнев и злое ликование по пятам следовали за ним, пока он спускался по лестнице. Он не мог забыть темные глаза женщины, и это воспоминание накладывалось на воспоминание о лице улыбающегося де Лента.

Следующий день был ясным. Очищенный дождем воздух сохранил только намек на вчерашние гнилостные запахи в каналах. Из окна спальни Сара видела кусок голубого неба, солнце уже согрело красные черепичные крыши и желтый камень стен. Теперь она могла поверить, что действительно была в той Италии, о которой так красочно повествовалось в путеводителе.

При ярком свете дня уже почти не верилось, что ночные события произошли наяву, а не во сне. Забыв про чистую сорочку в руке, Сара прижала кончики пальцев к губам, где Мавр их целовал. Могло ли это быть на самом деле?

Но доказательство осталось. Когда Сара открыла платяной шкаф, внутри лежал маскарадный костюм, казавшийся теперь немного потускневшим.