Мэдлин Хантер - Строптивая герцогиня

Эйдриан сидел за столом. Гости мисс Роли приглядывались к нему.

— Что вы здесь делаете? — сухо поинтересовался Стефан.

— Герцогиня любезно предложила мне свое гостеприимство на пару дней, — отвечал Эйдриан, намазывая гренок джемом. — Сначала я не хотел навязываться, но потом подумал: почему бы и нет — одним мужчиной больше, одним меньше…

Все захихикали, по достоинству оценив шутку.

Все, кроме Стефана.

— Кто вы, черт возьми?! Что вам надо? — взорвался поляк.

— Эйдриан Берчард. Земляк герцогини.

— Рвотный порошок вы, вот кто, и вовсе не похожи на ее земляка.

Смуглый, крепко сложенный мужчина с густыми усами, сидевший на другом конце стола, радушно рассмеялся.

— Не обращайте на него внимания, мистер Берчард. Стефан всегда с утра не в духе. Я Аттила Тод, и мы рады приветствовать вас в наших рядах.

— Аттила Тод, венгерский композитор? — воскликнул Эйдриан, используя информацию, которую он выудил у Чарлза утром относительно постоянных гостей герцогини.

Под густыми усами расплылась довольная улыбка.

— Вы знакомы с моей музыкой? Я знаю, что моя соната исполнялась на одном из скромных концертов в Лондоне. Но то, что вы слышали обо мне и помните мое имя, удивительно!

Его действительно сразили наповал познания Эйдриана. Казалось, что он, дабы выразить свои эмоции, сейчас разразится слезами или упадет в обморок. Среди молодых представителей богемы считалось модным выставлять на всеобщее обозрение свои чувства, которые являлись как бы другой стороной сильных, экспрессивных эмоций, выраженных в их музыке или ином виде творчества.

Глядя в окно на сад, композитор вновь предался высоким мечтам. Аттила, может быть, немножко глуп, но не скандалист, как Стефан, решил Эйдриан. Возможно, именно венгр — любовник герцогини, а не поляк. Черт, может статься, что оба.

А впрочем, может, и все.

Подобная мысль разозлила его.

Без слов ясно, что Стефан не поедет в Англию, но другие могли поехать с герцогиней. Он бы разрешил, но сейчас, сидя за столом, Эйдриан внезапно решил, что никто из приближенных Софии Роли не будет сопровождать ее в Девон.

— Позвольте мне продолжить знакомство, — обратился к Эйдриану мужчина, сидевший ближе всех. — Я Жак Деларош, а красивый мошенник слева от меня — Дитер Вюрцер.

Жак представлял собой элегантного молодого человека с красивыми чертами лица и принадлежал к тому сорту мужчин, которые скорее останутся голодными, чем откажутся от модного пальто. Блондин Дитер, фамилия которого говорила о его незнатном происхождении, обладал большим благородством, чем Стефан, назвавшийся польским принцем.

Эйдриан снова воспользовался информацией Чарлза.

— Как приятно познакомиться с таким талантливым поэтом, а также с одним из многообещающих молодых писателей Пруссии! — воскликнул он.

Два поэта, писатель и композитор, подумал Эйдриан. И все иностранцы. Стоит заметить, что среди них нет художника. Этот человеческий зверинец явно не укомплектован. Эйдриан расценил такой факт как упущение со стороны герцогини. Спонтанная экстравагантность, возможно, и очаровательна, пока преднамеренное потакание своим слабостям не требует расплаты.

— А вы художник? — поинтересовался Дитер.

— Нет.

Все трое посмотрели на него более внимательно. Аттила по-прежнему держался невозмутимо.

— Вы не знаете, чем вызвана внезапная суматоха? Что-то случилось? — спросил Жак. — Шум разбудил меня ни свет ни заря.

— Как будто слуги перевернули все вверх дном, как бывает во время генеральной уборки, — пожаловался Дитер. — Один из них ворвался в мою комнату, чтобы забрать серебро.

— Нет, это не уборка, — пояснил Эйдриан, — а полный переезд.

— За город? — с энтузиазмом спросил Аттила, его внимание вернулось к группе.

— Да.

Дитер окинул Эйдриана внимательным взглядом:

— И когда же она уедет?

— Отъезд намечен на завтра.

Эйдриан закончил завтрак и поднялся. Пора убедиться, что герцогиня проснулась, пришла наконец в себя и укладывает вещи. Он пошел вверх по лестнице. Быстрые шаги за ним следом принадлежали Жаку.

— Дитер, кажется, думает, что София отправится в путешествие одна, — заключил он, стараясь не отставать от Эйдриана.

— Я буду сопровождать ее.

— И еще Дитер думает… Вы знаете, он очень тихий, но очень осмотрительный. Он думает, что суета в доме означает его закрытие.

— Все делается по желанию ее светлости.

— Она ничего не сказала нам. В последний раз мы видели герцогиню, когда вы несли ее на руках… ночью. И я позволю себе спросить: есть ли у вас право осуществлять такие приготовления от имени герцогини, особенно касающиеся нас?