Дани обожала раскинувшийся перед ней вид, однако еще большую радость она почувствовала при виде сидящего на террасе за круглым стеклянным столом мужчины.
Зрелые годы не лишили Тревиса Колтрейна ни статности, ни привлекательности. Он был все еще таким же прямым, высоким, с широкими плечами и твердыми, упругими мышцами рук и ног. Серо-стальные глаза выдавали в нем ум, проницательность и образованность человека, живущего в гармонии с собой и наслаждающегося своим миром. А легкий налет серебра на висках лишь добавлял прелести его шарму.
Тревис Колтрейн неизбежно привлекал к себе восхищенные взгляды женщин. И он был ее отцом, думала Дани с гордостью.
Она поспешно вышла на террасу и, встав подле отца, обвила его руками. Запечатлев поцелуй на его макушке, она пропела:
– Bonjour, папочка!
Тревис сжал ее запястье в ответном приветствии.
– Да уж, папочка, – усмехнулся он. – Звучит так, словно я какой-то старик. Я тебе такого напоминаю?
Дани весело покачала головой:
– Ну конечно же, нет! Ладно, bonjour, отец.
– Это уже лучше, – чуть насмешливо, нежно пробормотал он. – Доброе утро, прелестная дочка. – Он был искренне благодарен ей за установившуюся между ними за последний год близость.
Она села подле него, отмахиваясь от предложенного им серебряного подноса с горячими хрустящими круассанами, намазанными маслом.
– Я должна следить за фигурой, – весело процитировала она любимое выражение Китти, – чтобы мужчины следили за мной.
Тревис поднял бровь:
– Например, Перри Рибо? Я слышал, что он прислал сегодня утром розы.
Дани скорчила гримаску:
– Боюсь, розы не загладят его вину: он обвинил меня в том, что я якобы играю с ним, но не хочу выходить за него замуж.
Блеск глаз Тревиса как-то незаметно потух, а голос приобрел необыкновенную серьезность, когда он произнес, накрыв ее руку своей:
– Китти рассказала мне о вашем разговоре прошлой ночью, Дани, и я полностью согласен с тобой: он не имел права делать подобные намеки. Хочешь, я поговорю с ним?
Она покачала головой.
– Не хочу больше думать об этом, – объявила она. – Если он так себя ведет, очень жаль. Я проживу и без его дружбы.
Тревис одобрительно кивнул.
– Правильно, – сказал он, а затем с любовью добавил: – Однако я не могу обвинять его за эту попытку. Ты прелестна, Дани, совсем как твоя мама, и в тебе есть шарм и грациозность, хотя я иногда подозреваю, что ты унаследовала немного ехидства от своего папочки, – подмигнул он.
– Ну что ж, если это так, то это просто замечательно, – сказала она. – Жаль, что я не унаследовала это раньше, много лет назад, когда тетя Элейн начала свое злое…
Фраза повисла в воздухе: Дани решила, что не стоит воскрешать неприятную тему. Еще когда она только приехала в Париж, они провели немало часов, разговаривая об этом, и тогда же вместе пришли к выводу, что наилучшим будет объясниться начистоту, обсудить все, а затем постараться забыть. И вот она чуть снова не начала…
Она резко сменила предмет разговора и спросила:
– Надолго ты уезжаешь? Всего через три недели открывается сезон балета в «Гранд-опера», и я и Китти с нетерпением ждем, чтобы ты сопровождал нас. Каждая женщина в Париже непременно позеленеет от зависти к нам.
Тревис примирительно объяснил, что при самом удачном стечении обстоятельств он задержится больше, чем на три недели, возможно, на месяц или даже дольше.
– Сегодня днем на поезде я отправляюсь в Шербур и уже там сяду на корабль. Честно говоря, – добавил он, наливая себе еще одну чашку чая, – я боюсь этого путешествия. Мне бы хотелось, чтобы Китти сопровождала меня.
– О, так возьми ее с собой, прошу тебя, – быстро произнесла Дани, понимая, что, вероятно, именно ее присутствие мешает Китти поехать. – Я великолепно справлюсь здесь и одна. А вы вдвоем могли бы провести замечательные каникулы.
Тревис покачал головой и убедил ее в том, что она ни в коем случае не является причиной того, что Китти оставалась дома.
– Климат там неважный, так же как и политическая обстановка на данный момент. А кроме того, она хочет быть здесь, когда начнутся сезон балета и новые занятия в Сорбонне.
Дани вспомнила, как Китти однажды упомянула о том, что посещает там курс лекций, и даже начинала подумывать присоединиться к ней. История университета впечатлила ее. Расположенный неподалеку от маленькой площади, которая называлась площадь Сорбонны, он получил свое имя от Робера де Сорбонны, который основал его в 1253 году. Рядом с главным входом располагалась церковь Сорбонны, и именно там был похоронен кардинал Ришелье. Будучи властным кардиналом и главой Сорбонны, он издал распоряжение о том, что факультет должен быть независим от Парижа и от Франции и подчиняться только Совету Сорбонны. Преподавателям предоставлялась довольно большая свобода, что и было причиной духа независимости, витавшего в университете.
Читать дальше