Лиз Карлайл - Верь только сердцу

Тротуар понемногу сузился, и мимо Коула с трудом протиснулся мужчина в длинном темном пальто и промокшей шляпе. Коулу пришлось ловко перешагнуть через грязную сточную канаву на мостовую, где его едва не обрызгал наемный экипаж. Перескочив назад на тротуар, Коул решил окликнуть кеб, но затем передумал, поглубже надвинул шляпу на глаза и быстро зашагал по мощеному тротуару, не обращая внимания на боль в недавно сросшемся левом тазобедренном суставе.

Капитан решил, что длительная прогулка в Мейфэре пойдет ему только на пользу. Дождь не ослабевал, но до Маунт-стрит было менее двух миль, а оттуда рукой подать до высокого кирпичного особняка, в который его любезно пригласили. Амхерсту часто казалось, что последние двадцать лет его приглашали в этот дом именно из любезности, не считаясь ни с его желаниями, ни с его временем. Однако сейчас кое-что изменилось. Сейчас он шел туда из чувства семейного долга, а не из благоговейного страха.

– Добрый вечер, капитан, – встретил его в дверях молодой швейцар. – В такую погоду хороший хозяин и собаку не выпустит, не так ли, сэр?

– Добрый вечер, Финдли. – Капитан усмехнулся, протягивая молодому человеку промокшую шляпу и снимая шинель. – А что касается собаки, то будьте любезны, передайте дяде, что я к его услугам.

Письменный стол в кабинете лорда Джеймса Роуленда был необычайно широким. Казалось, его сверкающая поверхность уходит от большого живота его светлости прямо в бесконечность. Это удивительное явление особенно удивляло детей, заставляя их смотреть на многое в жизни совсем под другим углом.

Коул хорошо это помнил, поскольку добрую часть своей молодости провел у противоположного края этого стола, выслушивая нравоучения или мелкие поручения от дяди. Ему было трудно отказать Джеймсу. Коул понимал, что дядя вовсе не обязан заботиться об осиротевшем племяннике своей супруги и делает это только для того, чтобы ее не расстраивать.

Но Коул уже не был ребенком, он давно простился с детством, отбросив за ненадобностью большинство детских надежд и мечтаний. Давно уже не было на свете простодушного мальчика, который первые одиннадцать лет своей жизни провел в тихом доме приходского священника в графстве Кембридж. Давно канула в прошлое и ранняя юность, когда ему помогали тетя и дядя. Сейчас Коул с трудом вспоминал даже того студента, которым впоследствии стал юноша. Он считал, что есть лишь несколько воспоминаний, которые стоит хранить в памяти.

Сейчас, в свои тридцать четыре года, Коул был просто солдатом. Ему нравилась безыскусность военной службы, раз и навсегда определенный жизненный путь, на котором рядом с ним не было ни учителей, ни священников, ни дядей, которых следовало слушаться. Сейчас Коул подчинялся только старшему по званию и отвечал за солдат, судьба которых была ему вверена. Если в трудной воинской службе случались какие-то пробелы, то суровая действительность войны тут же выявляла их. Коул чувствовал, что его наивность сгорела в огне сражений, уступив место чему-то более основательному, возможно, прагматизму.

Однако война закончилась. И вот теперь, вернувшись в Англию, Коул откликался на довольно властные послания дядюшки только тогда, когда у него было время посещать дом на Маунт-стрит и желание потакать прихотям старика. По правде говоря, дядя его вовсе не был стариком, он просто предпочитал вести себя по-стариковски. Сколько ему сейчас лет? Пожалуй, пятьдесят пять... Трудно было с уверенностью судить о его возрасте, поскольку могучий, как старое дерево, организм Джеймса Роуленда давно закаменел – и это сделали ложно понимаемый им долг, невероятная надменность и чувство морального превосходства.

Довольно резво для своего возраста лорд Джеймс Роуленд вскочил из-за стола и принялся расхаживать по кабинету. Затем он на мгновение остановился, взял со стола какую-то бумагу и сунул ее в руки Коула.

– Черт побери, Коул, ты только посмотри на это! Да как она посмела? Я спрашиваю тебя, как она посмела?

– Кто, ваша светлость? – пробормотал Коул, быстро пробегая глазами объявление. Взгляд его выхватил несколько слов: «Почтенная семья... Мейфэр... ищет высокообразованного гувернера... для двоих молодых джентльменов девяти и семи лет... философия, греческий, математика...»

Лорд Джеймс остановился за спиной Коула и ткнул пальцем через его плечо.

– Эта шотландская распутница, моя невестка, вот кто! – Роуленд выхватил бумагу из рук Коула. – Эта... эта убийца решила покуситься на мою власть. Она только что вернулась из Шотландии – ездила туда со своим нахалом-любовником, – и теперь у нее хватило наглости уволить всех своих добропорядочных английских слуг.