Лиз Карлайл - Леди и авантюрист

Старуха кисло посмотрела на служанку:

– Верно. Не желаешь ли понаблюдать?

Мария робко отодвинула кресло и присела на самый краешек. Синьора Кастелли вновь обратила свое внимание на разложенные перед ней карты и быстро открыла следующие три. Мария тихонько вскрикнула и невольно отшатнулась от стола.

– Нерон! – в ужасе прошипела она. – Господи! Кто же умрет?

– Да никто не умрет, глупое создание! – сердито проворчала синьора и открыла еще три карты. При виде третьей брови у нее поползли вверх. – Так-так, еще не время. – Она легонько, по очереди, притронулась к каждой карте пальцами. – Однако грядет большая беда. Белокурый мужчина с нечистым сердцем. Обман. Измена. Но где-то в другом месте. Только не здесь, не в этом доме. – Последние слова она произнесла с подчеркнутым высокомерием.

Открыв еще одну карту, старуха что-то пробормотала себе под нос и торопливо осенила себя крестом.

– Вот, Мария, вот где ответ. Женщина в большой опасности. Дама Чаши. – Она легонько постучала по карте костлявым пальцем. – Ваза, полная змей. Сердце, переполненное алчностью. Слава Богу, я ее не знаю.

Она задумчиво цокнула языком и внимательно вгляделась в соседние карты:

– Какая жалость, какая жалость!

– Почему, синьора?

– Она обречена, Мария, ее по губит собственная жадность, – грустно покачала головой старуха, назидательно ткнув пальцем в Пятерку Жезлов: – Вот в чем дело! Видишь?

– А как же Максимилиан? – Взмолилась Мария и разве что не легла грудью на стол. – К нему-то все какое имеет отношение?

Старуха пожала затянутыми в черный шелк плечами:

– Беда бродит совсем рядом с моим внуком. Эта женщина несет некую опасность.

Она еще раз задумчиво оглядела разложенные перед ней карты:

– Что еще, мне не по силам различить.

Мария прерывисто вздохнула, и синьора Кастелли перевернула новую карту.

– Вот она! – громко воскликнула она, и ее морщинистое насупленное лицо буквально засветилось от неописуемой радости. – Смотри, Мария! Видишь? Королева Пентаклей. Наконец-то! Все, о чем мы столько молились, теперь на расстоянии протянутой руки! Я давно предчувствовала такой расклад!

– Королева Пентаклей? – озадаченно переспросила Мария. – Но вы ни разу ее не открывали, синьора!

Синьора Кастелли пренебрежительно отмахнулась:

Потому что она ни разу не приходила, вот почему!

– Кто же тогда она? – вопросительно посмотрела на хозяйку Мария.

Старуха едва заметно усмехнулась:

– Она, Мария, та самая. Матерь Земля. Она все и вся – благость и сладострастие, доброта и истина. Посмотри вот сюда, – синьора Кастелли указала пальцем на карту, – в руке она держит все тайны природы. Но равновесие ненадежно. В сердце у нее слишком много космической дисгармонии. Я ее очень явственно чувствую.

Она замолчала и, медленно нахмурившись, открыла оставшиеся карты – все масти пентаклей. Синьора всплеснула руками и метнула на Марию исполненный неприкрытого восторга взгляд:

– Фортуна на нашей стороне! Быстро! Быстро! Где мои четки?

Мария поспешно протянула руку и извлекла их из кармана платья синьоры Кастелли.

– А что еще вы увидели, синьора? Что вы собираетесь делать?

– Сейчас мне нужно помолиться, – старуха стиснула четки, сложила молитвенно ладони и поднесла свои заметно трясущиеся руки к лицу Марии, – она близко. Совсем близко. Но беда еще ближе. Нам нужно молиться о том, чтобы беда не коснулась Максимилиана. И нужно молиться о том, чтобы Королева Пентаклей благополучно была доставлена нам в руки, чтобы мы смогли исполнить то, что должно исполнить.

Ужасные несчастья могут обрушиться на любого, кто очертя голову бросается в неведомое. Кэтрин знала об этом. И все же расстилавшийся перед ней туман, синевато-серый и непроницаемый, ни на миг не задержал ее, как можно было бы ожидать. Напротив, она неутомимо стремилась все дальше вперед и лишь морщилась время от времени от промозглой и липкой сырости, что обволакивала ее со всех сторон. Копыта Ориона приглушенно застучали по мягкой земле, когда молодая женщина небрежно подстегнула коня в направлении смутно видневшихся впереди высоких зарослей вереска.

Горе и смятение погнали ее прочь сначала из Глостера, а теперь в Лондон. Хотя, может быть, и не стоило отправляться в путь в такой непроглядный туман. Разумнее дождаться, когда наступит день, а не нестись со всех ног в предрассветной темноте через необъятный Гайд-парк. Но выносить заполнявшую дом и воцарившуюся у нее в сердце мертвящую тишину больше не осталось сил.