Чарлин Кросс - Вечная любовь (Бессмертие любви)

С той минуты, как Пэкстон покинул залу, настроение его явно улучшилось. Алана заметила, что губы его чуть тронула улыбка и на загорелых щеках показались ямочки.

— Я нарочно сказал это, чтобы вы посмотрели на меня.

Она растерянно заморгала.

— Чтобы посмотрела?

— Ну да. Когда мы с вами разговариваем, вы почему-то стараетесь не смотреть мне в глаза. Хотел бы я знать почему.

Ответ же был прост. Пэкстон очаровывал и вместе с тем пугал Алану. И хотя она ни за что на свете не призналась бы ему в этом, она испытывала именно такие чувства.

Вот опять — она взглянула на него и смутилась: его глаза были прозрачны и чисты, как ясное утреннее небо. И в следующее же мгновение она услышала крик, мощный, как раскат грома.

Звук отозвался звоном в ушах, а земля под ее ногами, казалось, дрогнула.

— Миледи! — что есть сил закричал Мэдок.

Она успела увидеть огромного боевого коня, который стремительно несся на нее, и во все стороны от него летели комья земли.

И в тот самый момент, когда Алана поняла, что ей суждено быть заживо раздавленной, Пэкстон отважно ринулся между нею и конем сэра Годдарда. Хотя в последний момент всадник попытался сдержать коня, было уже слишком поздно. Конь сильно ударил Пэкстона в грудь. Пэкстон, однако, сумел ухватиться за уздечку, что позволило ему самому удержаться на ногах и одновременно остановить взвинченную лошадь.

Ни слова не произнес сэр Годдард в качестве извинения за тот переполох, виновником которого он оказался. Как ни в чем не бывало сэр Годдард заявил:

— Ну вот, мы готовы отправляться в путь.

— Давно пора, — пробурчал Пэкстон, отпуская узду. — Не позднее завтрашнего вечера ты должен уже быть на месте.

— Мы прибудем в замок Честер намного раньше. Уж это я вам могу обещать. — Сэр Годдард посмотрел на Алану, затем вновь перевел взгляд на Пэкстона. — И вот что еще. Мой вам совет: когда ложитесь спать, меч свой кладите рядом. Иначе как бы ваш сон не сделался бессрочным. — И ловко развернув коня, пустил его легким галопом в сторону надвратной башни.

Алана облегченно вздохнула, лишь когда сэр Годдард и его спутники выехали наконец за ворота замка и створки ворот оказались плотно закрыты. Она решила, что непременно отблагодарит Пэкстона за то, что он встал между ней и конем, который наверняка затоптал бы ее. Но, подумав, решила все-таки промолчать.

Пэкстон же помрачнел: ранее испытанные к Алане сентиментальные чувства улетучились. Лицо его посуровело: глаза стали холодными, губы сжались; мускулы его сильного тела напряглись. Уж наверняка предупреждение сэра Годдарда имело под собой некоторое основание. Посмотрев на Пэкстона, Алана поняла, что не время сейчас благодарить его. Ответ Пэкстона, возможно, будет не менее суровым, чем слова, сказанные ей в зале.

— К вашему приезду было выставлено угощение, которое наверняка уже давно остыло. И все-таки, не согласитесь ли перекусить? — предложила она, чувствуя себя спокойнее и увереннее.

— А моих людей это тоже касается? — официальным тоном задал он вопрос.

— Конечно же, и они уже поели. Все, кроме священника. Я так и не сумела пока с ним повидаться. Думаю, что он все еще в часовне.

— Тогда пусть убирают со столов. А священник поест позднее.

— Но вы, должно быть, проголодались. И уж почти наверняка ваше горло пересохло.

— Я перекушу, когда будет ужин. А сейчас у меня есть более неотложные дела.

Резко развернувшись, он зашагал по двору. Алане лишь оставалось проводить его взглядом.

— Ну, как он вам показался? — спросил ее Мэдок, едва только Пэкстон скрылся за дверью помещения, где квартировал гарнизон.

— Трудно пока сказать. — Алана испытывала тревожное чувство, причем тревога ее постоянно нарастала. — Надеюсь, Мэдок, что его поспешность объясняется лишь желанием поскорее познакомиться с гарнизоном и тем, что его интересует, как обстоят дела по хозяйству. Молю Бога, чтобы эта его торопливость не оказалась связанной с Гилбертом. С причиной его гибели.

— И вы, что же, не видели и не слышали ничего подозрительного ни до трагедии, ни после, когда сэра Гилберта вытащили из воды? — спросил Пэкстон.

Мужчина покачал головой.

— Нет, сэр. Леди Алана прямо-таки обезумела от горя… Как и все остальные, она так горевала, так горевала, когда узнала о случившемся.

— Ее слезы были неподдельны?

— Насколько я могу судить — да. Я бы так и сказал: она горевала искренне. — Человек перевел дыхание. — Скажу еще, что она хоть и очень переживала, но настояла на том, чтобы ей было позволено самой обмыть и обрядить покойного. Думаю, лишь из чувства глубокой любви она пошла на этот шаг.